Я люблю его так сильно, что иногда это почти невыносимо больно.
Потому что, если я потеряю его снова… не думаю, что переживу это.
Я не думаю, что захочу этого.
Он все еще спит, поэтому я переворачиваюсь на спину и извиваюсь, пока моя задница не прижимается к нему, намереваясь подремать еще немного. Но мое движение, должно быть, разбудило его, потому что очень скоро я чувствую, как его утренний стояк сильно упирается мне в попку, а его руки лениво бродят по остальному моему телу.
— Я тебя разбудила? — шепчу я.
— Нет, — отвечает он, вжимаясь в меня своей эрекцией.
Я улыбаюсь, тянусь вниз и просовываю руку за пояс его трусов, чтобы обхватить член рукой.
— Хочешь, я оставлю тебя в покое, чтобы ты мог снова уснуть?
— Боже, нет, — простонал он, двигая бедрами так, чтобы его член скользил вверх и вниз в моей хватке.
Свободной рукой я стягиваю трусики и снимаю их, когда они оказываются у лодыжек. Джейс охотно отвечает, отталкивает мою руку и прижимает меня животом к кровати.
— Так нормально? — спрашивает он, и какая-то часть меня умирает внутри.
Я ненавижу, что он чувствует, что должен спрашивать меня каждый раз, когда мы касаемся друг друга, но я точно знаю, почему. После того, что он увидел, ему, вероятно, придется спрашивать до скончания времен.
— Будет через мгновение, — легкомысленно говорю я, приподнимая свою задницу, чтобы потереться о кончик его члена. Он громко дышит, раздвигая руками мою задницу, и через мгновение я чувствую, как он пристраивается к моей щели.
— Боже, ты такая мокрая, — говорит он, скользя головкой своего члена по моей влажной киске. Я стону.
— Хватит меня дразнить, — скулю я.
Он смеется, проникая в меня одним грубым, быстрым движением. Я громко стону, чувствуя, как сжимаюсь вокруг него. Он входит и выходит, все быстрее и быстрее, пока единственным звуком не становится наше учащенное дыхание и звук соприкосновения кожи с кожей.
После этого мы лежим вместе, сплетя ноги, переводя дыхание.
— Черт, — говорит Джейс. — Я не надел презерватив. Оба раза.
— Все в порядке, — говорю я, рассеянно играя с его рукой. — Я принимаю таблетки.
Я жду, когда он начнет задавать новые вопросы. Чтобы спросить меня об ужасных вещах, например, о том, надевал ли его отец презерватив все те разы, но, к счастью, он этого не делает.
Он хрупок, этот наш мир, но пока он длится?
Это чертовски прекрасно.
Пока Джейс готовит нам завтрак, я кусаю пресловутую пулю и звоню Эллиоту. Я нервничаю, так нервничаю, что у меня дрожат руки, когда набираю номер тату-салона со стационарного телефона. Я все еще не приобрела новый телефон после того, как Джейс разбил мой в порыве гнева. Эллиот отвечает на третьем звонке, и я улыбаюсь, услышав его голос.