— Это были люди Ройтбургов. Они хотят, чтобы бесноватые расправились со мной, — печально сказала девушка и уселась на мою кровать, хотя раньше брезговала. — И теперь все те, кого они убьют, будут на моей совести.
— Вы в чём-то правы, сударыня, — задумчиво произнёс я, смекнув, что сейчас наступил переломный момент в моей академической жизни. — Ройтбурги взялись за вас со всей серьёзностью. Теперь их даже не пугают сопутствующие потери.
— Что же мне делать, Виктор? — посмотрела на меня большими влажными глазами маркиза. — Я не желаю возвращаться в отчий дом, но и не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал.
— Выбор за вами, ваша светлость, — мирно произнёс я и услышал приглушённый чих, вылетевший из-под кровати.
— Что это? — насторожилась Меццо, тоже расслышав звук.
— Крысы! — выпалил я. — Повадились, заразы, ко мне ходить. Ходят и ходят. Спасу от них нет. Ей-богу, я когда-нибудь проснусь с отгрызенными ушами и носом.
Маркиза переменилась в лице. На её мордочке появилось отвращение напополам со страхом. Она резко вскочила с кровати и поспешно отошла к двери.
— Виктор, может, нам лучше переждать нападение одержимых в коридоре?
— Хорошая мысль, ваша светлость. Я сейчас выйду.
Девушка выметнулась вон. И тут же из-под кровати вылезла Вероника, обзавёдшаяся украшениями в виде клочков паутины и пыли. Она посмотрела на меня горящими, как угли, глазами, в которых полыхала Геенна Огненная и обещание скорых мук. А я трусливо выскочил в коридор и прикрыл за собой дверь.
Здесь сирена звучала значительно громче. И маркизе пришлось повысить голос:
— Виктор, пойдём лучше в мою комнату. Тут ужасно шумно.
— С превеликим удовольствием, сударыня, — охотно сказал я, понимая, что Вероника и без моей помощи сможет покинуть башню, когда всё закончится.
— Только никому не говори, что ты был у меня, — строго выдала маркиза.
— Конечно, ваша светлость. Я же, можно сказать, ваш преданный друг, в отличие от некоторых…
— Кого это? — глянула на меня в полутьме красавица.
— Ректора.
— Ректора? — удивилась она, отправив брови к потолку.
— Именно, сударыня, — твёрдо проронил я и следом начал рассуждать вслух, прямо говоря о том, что все покушения на девушку произошли с дозволения ректора, раз никто так и не нашёл даже следов супостатов.
Однако мне не удалось полностью убедить девушку, ведь у меня не было доказательств. Я же не мог ей сказать, что побывал в сознании ректора. Всё же мне удалось заронить в хорошенькую головку Меццо зерно подозрения. Она нахмурила брови и посеменила по коридору в весьма задумчивом состоянии.