— Ничего особенного. Рассказали, как будем учиться. Лекции начнутся только завтра.
— Как люди? Как преподаватели?
— Люди как люди. Из преподавателей к нам только на пять минут забежала одна, поздороваться. Пока нечего рассказывать.
— Подружись с кем-нибудь. Не надувай губы, как ты это любишь делать. Друзья не появятся, если будешь на всех огрызаться!
— Огрызаться? — Лиля рассмеялась. А потом к ней пришло осознание, и она будто со стороны увидела сегодняшний разговор с Дорой. Она ведь действительно просто была дружелюбна, но из-за привычки Лили всех отталкивать, она не сразу это поняла. — Ладно, я попробую, — пообещала Лиля.
— Вот и славно. Отец как? Не обижал тебя?
— Нет, все нормально. Думаю, мы уживемся, — соврала Лиля. На самом деле от каждого непонятного шороха за дверью ее бросало в дрожь. Комната, которая изнутри запиралась на щеколду, — была единственным местом, где она могла чувствовать себя более-менее расслабленно, а войти на кухню, наоборот, было целым представлением кучи страшных воспоминаний и неприятных ощущений.
— Дай бог.
Дома отец возился в комнате Лили — собирал новую кровать.
— Спасибо большое! — сказала Лиля, обращаясь к бабе Нине. Она восторженно оглядела каркас, прислонилась к стоявшему у стены матрасу, отметив его мягкость, и уже представляла, как будет нежиться на нем этим вечером.
— Не за что, внучка, — она приобняла Лилю за плечо. — Это мой тебе подарок к первому сентября. Бабушка Аня была бы рада.
— Подарок? — взревел отец. Улыбки сошли с лиц. — Ну да, конечно, — он почесал затылок, надеясь разрядить атмосферу, — у меня тоже есть… небольшой.
Лиля и баба Нина удивленно переглянулись, зная на какие подарки способен отец.
— Я пойду заварю чай, — Лиля поспешила на кухню.
Обезвреженная заначка под раковиной, напоминая о своем существовании, обожгла Лилину кожу, как только та вошла на кухню. Лиля не особо любила общаться с людьми, находиться в толкучках или разговаривать с незнакомцами, но атмосфера первого дня в университете казалась в сто раз спокойнее, нежели то, что Лиля чувствовала, находясь в этой квартире. Поржавевший чайник засвистел на газовой плите. Лиля разлила кипяток в три кружки с заварочными пакетиками.
Она подошла к своей комнате и хотела было позвать всех к столу, но осеклась. Баба Нина и отец разговаривали нервным полутоном. Лиля прильнула ухом к закрытой двери.
— Ты обязан! — зло шептала баба Нина. — Она еще ребенок! Бедняжка осталась совсем одна.
— Ей скоро восемнадцать, никакой она не ребенок. И она не одна! — взревел отец.
— Ты ничего не понимаешь. Ей до сих пор снятся кошмары. — Лилю обдало жаром, откуда баба Нина об этом знает? — Ты не представляешь каково ей было пережить все, что ты натворил, — продолжала баба Нина.