– Вот разведка сработала, – похвастал Егоров, – новый японский малый бомбардировщик.
Брехт тогда взял цветной рисунок и прочитал под ним от руки сделанную запись: «лёгкий армейский бомбардировщик „Мицубиси“ Ки-30».
Иван Яковлевич перевернул лист. Там были написаны характеристики этого самолёта. Не так чтобы и вундервафля. Но для 38 года вполне. У СССР аналога не было. «С мотором Мицубиси Ха-6 мощностью 950 л.с. развивает максимальную скорость 430 км/ч, практическая дальность 1700 км. Максимальная скороподъемность 500 м/мин. Практический потолок 8570 м. Экипаж 2 чел. Бомбовая нагрузка нормальная – 300 кг, максимальная – 450 кг. Один курсовой крыльевой 7,7-мм пулемёт тип 89 и один оборонительный такой же пулемёт на подвижной установке в конце кабины». Брехт тогда положил назад рисунок и чего-то невразумительное буркнул. Кто его знает, как надо у заместителя наркома себя в такой ситуации вести. Может похвалить надо, а может пренебрежительно фыркнуть? Херня!? 300 килограмм бомб. Стоило ли огород городить?!
А вообще самолёт был красивый. Моноплан цельнометаллический, при том что у нас лучший самолёт, что был на то время у него в полку И -15 был цельнодеревянным. Чуть подкачали неубирающиеся шасси, но и они были, как в валенки обуты в металлические обтекатели. Не сильно, должно быть, сказывались на лётных качествах.
И вот сейчас именно этот самолёт крутил винтом на холостом ходу всего в двадцати метрах от Брехта. Пока вспоминал Иван Яковлевич расстрелянного маршала, ситуация на аэродроме поменялась. Люди по одному, по двое стали хлопать лётчика стоящего внизу по плечу, чуть заметно кланяться и уходить в большой барак, стоящий в пятидесяти метрах западнее самолёта. Вскоре внизу остался всего один человек. Выходило, что это был второй пилот. Более того, ни в какие ворота не лезло, но стоящий на вышке пулемётчик спустился и побежал за уходящими в казарму. Кто тут за дисциплиной следит?
И тут Брехта по голове шарахнуло.
– Захватим?! – Он толкнул правым локтём лежащего рядом Светлова.
– Пошли, – спокойно так поднялся бывший хорунжий и, отряхивая бриджи от прилипшей прошлогодней травы, двинулся неспешно к самолёту.
Иван Яковлевич догнал его через десяток шагов, на ходу вынимая из кобуры ТТ.
– Я сам, не суетись, – заметил металл в руке у комбрига Светлова.
Они подошли к самолёту, как раз тогда, когда второй пилот выходом силы, стал забираться на плоскость. Майор дал возможность японцу запрыгнуть на крыло самолёта и точно таким же движением и сам оказался рядом. Сверкнул нож в руке и лётчик стал оседать. Проделать всю эту акробатику Брехт не мог. С одной-то рукой? Но и не надо было, это со стороны носа крылья были высоко над землёй, сзади же даже раненый Иван Яковлевич смог забраться на крыло. Не просто. Чуть подпрыгнув спиной вперёд и сел на него, потом перевернулся через здоровый правый бок и оказался на коленях, дальше проще, придерживаясь правой рукой приподнялся. Тут и Светлов подоспел, он уже успел и второго лётчика отправить к их богине Аматерасу.