То, что Светлов нашёл реку, Брехт сразу почувствовал. Иван Яковлевич завалился на левое крыло, совершая поворот на север. Ага, там река делает приличную петлю, вот в этой излучине и стоит на поляне огромной их «Фанера». Там их должен ждать Санька Скоробогатов. Ещё раз лёг на бок японский бомбардировщик. При этом непристёгнутого комбрига поволокло влево, и он врезался плечом о турель пулемёта. В голове взорвалась петарда, в глазах засверкали бенгальские огни и раненый выпал … из действительности.
Очнулся Брехт, когда его вытаскивали из кабины. На фоне чёрного леса маячил их горбатый самолёт рядом с захваченным японским.
– Живой? – На физиономию полилась вода из фляжки.
– Живой, – Брехт закашлялся и отодвинул рукой посудину.
– Попей. Сейчас перевяжем, как положено, и домой. Санька, давай бинты скорей. – Светлов подал ему эту же фляжку, но уже горлышком вверх.
– А нас там, товарищ комбриг, не обстреляют. Якимушкин в части такое ПВО наладил, самому страшно летать стало. Идёшь на посадку, а там десяток стволов тебя ведут. Неприятное ощущение, а ну, как у какого молодого рука дрогнет.
А что, вариант возможный, японца этого с нашими самолётами не спутать. Посчитают зенитчики, что за Скоробогатовым японец гонец и шмальнут.
– Так может бросить эту птицу тут. Пусть погранцы утром найдут и доложат на самый самый верх. – почесал репу Светлов.
– Не, ребята, такая корова нужна самому. Давайте думать.
Событие четвёртое
План на день:
1. То.
2. Сё.
5.
10.
Брехт победно оглядел слушателей. Вот это он хрень замутил! Самому страшно. Но хочется, аж зубы ломит, а нет, это от холодной воды из реки, что во фляжке Сашка Скоробогатов принёс, пока Светлов его третий раз за сегодняшнюю ночь перевязывал.
– Ты, товарищ комбриг, своей смертью не умрёшь, – сделал правильный вывод бывший хорунжий.
– А что, мне нравится! – Расплылся в широкой рязанской улыбке Скоробогатов, – По делам и плата, – он бросил улыбаться, пожевал толстыми губами, все модницы двадцать первого века от зависти сдохнут, – Мне тут ребята рассказывали, чуть не каждый день провокации на границе. Только, что у нас опасаются показываться. Несколько раз им Баграмян такую ответку устраивал, что теперь даже в километре от нашего озера боятся шуметь.
– Иван Ефимович, по земле дорогу найдёшь к тому аэродрому? – Брехт мотнул головой, показывая на японский бомбардировщик.
– Не проблема. Когда взлетали, я там ориентир хороший приметил, две сопки со срезанными вершинами. Ну, и ручей, что мы последним переходили должен быть на японских картах указан. Это речка скорее, чем ручей. Метров семь ширины.