– Каллум, там внизу тебя спрашивают… Что ты делаешь?!
Я на миг закрыл глаза, повернувшись к маме спиной. Я-то надеялся, обойдется без объяснений.
– Мама, я ухожу.
– Куда?
– Ухожу, и все, – ответил я. – Туда, где смогу на что-то влиять.
Молчание. Когда оно стало непереносимым, я обернулся посмотреть, что делает мама. Она стояла на пороге и глядела на меня.
– Ясно, – сказала она наконец.
Ей и правда все было ясно. В том-то и беда.
– Когда вернешься?
– Не знаю, – честно ответил я.
Молчание.
– Ты увидишься с братом?
– Не знаю. Вероятно.
– Передай ему… скажи, что я его люблю, – проговорила наконец мама и добавила: – Окажи мне одну услугу, хорошо?
– Какую?
– Не высовывайся. И брату передай то же самое.
Мама повернулась и вышла, ссутулившись, словно спряталась в раковину не только душой, но и телом. Потом она повернула голову:
– Что сказать Саре внизу?
– Саре?!
– Саре Пайк, которая работает у миссис Хэдли. Она ждет внизу.
– Скажи, что я очень занят. Не хочу сейчас ее видеть.
Я помотал головой. Вот чего мне сейчас не хватало – так это душной нотации по вопросам морали и нравственности из уст какой-то тетки на побегушках у миссис Хэдли.
– Я не смогу забрать все. Завтра после обеда вернусь за остальным, – решил я.
Мама двинулась вниз. Я сунул в рюкзак чистую футболку, закрыл его и стал ждать, когда внизу щелкнет замок – закроется входная дверь. Кого мой уход порадует, так это тетю Шарлотту. Я уже получил распоряжение: приехать в автобусный парк за окраиной города, сесть на скамейку у входа и ждать. Сплошные тайны рыцарей плаща и кинжала. По мне так непростительная трата времени и сил, только меня никто не спрашивал. Впрочем, мне не сложно, главное – чтобы брат был доволен.
На самом-то деле я ждал, что будет, с нетерпением. Я вступлю в Освободительное Ополчение. Года два назад мне бы такое и в голову не пришло. А сейчас я радовался, что перестану болтаться как цветок в проруби. Наконец окажусь среди своих. Услышав, как закрылась входная дверь, я спустился.
– Сара тебе оставила. – Мама показала на письмо, лежавшее на столике в прихожей.
– Завтра заберу вместе с остальным барахлом, – отмахнулся я, даже не взглянув на письмо.
Неужели Сара решила написать все, что не могла сказать мне в лицо? Ничего, подождет. А я ухожу, чтобы провести вечер субботы возле автобусного парка.
– Мама, я пошел.
Мама кивнула:
– Будь осторожен.
– Ты тоже.
Мы стояли в прихожей, будто два фикуса в витрине.
– Пока, мама.
– Счастливо, сынок.
Я обогнул маму, стараясь не задеть ее рюкзаком. И вышел за дверь. Мама тихонько закрыла ее за мной, и я зашагал прочь: мне нужно было на другой конец города.