Я ограничиваюсь стаканом в сутки, на ночь – ровно столько мне необходимо, чтобы согреться и успокоиться. Пробуждение наутро после первой вечерней выпивки научило меня не перебирать. Каждый звук, самый пустячный, каждое движение, самое крошечное, запускали у меня в голове цепную реакцию из мощных взрывов – ничего подобного раньше со мной не бывало, и я бы не хотела повторения. Все хорошо в меру. Я не пьяница какая-нибудь, не то что мама. Я пью просто потому, что… Ну, просто потому что.
Да и вкус этого зелья мне не особенно нравится. И одному Богу известно, как жутко у меня из-за него болит голова по утрам – в жизни так не болела. Но зато мне хорошо, когда я его пью. Оно меня согревает и прогоняет все печали. Сглаживает углы, правильно мама говорит. Мамино состояние перестало меня тревожить. Пара бокалов – и меня вообще ничего не тревожит.
Здорово, правда?
Мама сходила в больницу и проверила, чтобы наши данные стерли из базы данных, но все равно не успокоилась. Малейший шорох за окном, легчайший стук в дверь – и нам приходится соскребать маму с потолка.
– Напиши на чем-нибудь «Виновна», обмотайся, да так и ходи! – взорвался папа.
От этих его слов я поморщился, и мама тоже.
– Прости, Мэгги. – Папа вздохнул.
Мама отвернулась и пошла прочь, не сказав ни слова. Папа выскочил за порог, хлопнув дверью. Джуд прибавил звук у телевизора, хотя и раньше было нормально. Я склонился над столом и вернулся к урокам.
Но долго мы не могли так продержаться.
Мы сидели за воскресным обедом – спагетти с фаршем – и тут мама вдруг отшвырнула вилку.
– Райан, – объявила она. – Я хочу, чтобы ты съехал из этого дома.
Пол у меня под ногами исчез, и я полетел в никуда.
– Ч-что?! – оторопел папа.
– Я хочу, чтобы к утру тебя в этом доме не было. Я много об этом думала, и другого выхода нет, – сказала мама. – Для нас с тобой уже поздно, но для Джуда еще нет. Я не хочу, чтобы ты надел петлю ему на шею. Я слишком сильно люблю его, чтобы разрешить тебе такое.
– Я тоже его люблю! – вытаращился папа.
– Мне не нравится, какими способами ты выражаешь свою любовь, – объяснила мама. – Поэтому ты должен уйти.
– Черт побери, это мой дом, я не уйду отсюда! – заявил папа.
– Уйдешь, если любишь кого-то из нас так, как утверждаешь, – ответила мама.
Я переводил взгляд с папы на маму и обратно, холодея от ужаса. Не только я за этим столом понимал, что мама от своего не отступится.