— Романов, — он повернулся в мою сторону так резко, что я чуть снова по стене не сполз, теперь уже без помощи магии, или чем он пользовался, чтобы нас, словно кобелей сцепившихся, растащить. Я не отводил взгляда от его бледного лица и сумел только кивнуть.
— Да, мы... дурачились, — подтвердил я слова Агушина, лишь бы он поскорее чем-нибудь другим занялся, чем продолжал меня рассматривать с брезгливым интересом.
— Больше, чтобы я подобных дурачеств не видел, — он опустил руки, и махнул в сторону двери, которая открылась без малейшего на нее воздействия. Чувствуя, что еще немного и просто рухну в спасительный обморок, я несильно ударил затылком по стене, возле которой стоял. Потому что колдовство, оно и есть колдовство, и при всех моих грехах в чернокнижие я замечен не был. — Быстро, расселились по своим местам, — Долгов приказал это тихим голосом, но он подействовал на всех нас не хуже шпор норовистому жеребцу. Даже я заставил себя не думать о том, что происходит, а просто плыть пока по течению, потому что я все еще ничего не понимаю, а разобраться надо, если хочу жить.
Жить мне хотелось. Хотелось до ярких звезд в глазах. Я слишком долго и мучительно умирал, чтобы не думать о подобном исходе. Ежели Господь дал мне еще один шанс, пусть даже и здесь, непонятно пока где, да с колдунами, то так тому и быть, нужно просто попытаться разобраться. Успокаивая себя таким образом, я вошел в полутемное помещение, где стояло много столов, за которыми все парни и девушки расположились по парам. Быстро оглядевшись, я нашел взглядом Карамзина, и направился к нему, заметив, что он сидит за столом один, предположив, что это и есть мое место.
— Здорово ты их, — зашептал Дмитрий, когда я осторожно сел рядом и, посмотрев на то, что он делает, достал из сумы такие же книги и необычное перо, которое положил на стол. Правда, чернильницы негде видно не было, и я понятия не имел, как буду писать. — Как тебе это удалось? Ты в зал стал ходить? — я неуверенно кивнул, отметив про себя, что нужно было обязательно узнать, что такое «зал», а то не нравится мне, что я и ниже почему-то, чем себя помню, да и силенок маловато стало, жил привычных на руках, ногах, да груди со спиной не чувствую, а ведь прекрасно помню, как они напрягались, дрожа от восторга, когда рогатину с медведем опускал. Ох и тяжело было, но вот сейчас не уверен, что вообще смог бы даже проткнуть медвежью шкуру.
— И ты все это сумел за лето освоить? Круто. Я бы тоже хотел так же лихо, как ты, суметь ответить этому Агушину. Ух, как же достали они все. — Он злобно скосил взгляд на того самого гренадера, который захотел кулаки об мое лицо почесать. Если тут такое в порядке вещей, то я разделял чувства своего нового или старого товарища. Я так запутался, что в голове начало кружиться, словно воздуха резко перестало хватать. Нужно сперва все разузнать, прежде, чем на люди выходить, не слишком хотелось мне опозориться. Хотя, судя по отношению ко мне, позориться дальше было уже некуда. — Петька, да очнись, смотри, как девчонки глазки начали строить, — я покосился на Дмитрия и перевел взгляд в ту сторону, куда он глядел. Несколько девушек поглядывали на меня и тихонько переговаривались, хихикая при этом. Я же только мотнул головой, а почему девушки вообще вместе с нами, если сейчас обучение боевой магии начнется? Спокойно, Петр свет Алексеевич, помни, что принял обет Божью волю покорно исполнять, дабы не усомнился он в тебе и не лишил этого шанса на жизнь. Но... девушки чему-то вместе с юношами обучаются?! Колдовство я еще могу принять, на все воля Божья, но совместное обучение было выше моего понимания!