Ну а качественный перелом в структуру потребления внесли именно колониальные товары, которых раньше в Европе практически не было. Бюргер потянулся за аристократом не только в сфере домашнего комфорта, но и в сфере престижного потребления. Он захотел сидеть в кофейнях, где часто обсуждал с коллегами деловые вопросы. Он захотел расслабляться после работы, медленно выкуривая трубочку. Он захотел подсластить жизнь сахарком [Там же: 67, 83, 208–296].
Чтобы добыть все это «скромное обаяние буржуазии», надо было значительно больше, чем раньше, трудиться. Сначала голландцы, а затем англичане, французы, немцы, согласны были на это пойти. У трудолюбивых людей сократилось число выходных и праздников. Повысилась интенсивность работы. Более того – на рынок труда все чаще стали выходить жены и дети бюргеров, которым надлежало вносить свою посильную долю в семейное благосостояние [Там же: 150–153, 174–188].
Отнюдь не всегда интенсификация труда была рационально осмысленным выбором западного человека. Как многие русские в наши дни, немцы, французы или англичане хотели потреблять по голландскому образцу, но работать по старинке. Увы, это обычно не удавалось. Английских и немецких бездельников, желавших получать, но не вкалывать, «эксплуататоры» жестко приучали к труду. И стремление потреблять в конечном счете заставляло широкие слои общества привыкать к новому ритму труда. Вставать на работу по утрам каждый день. Не уходить в запои. Не бросать выгодное рабочее место, если вдруг захотелось сачкануть.
Как революция дошла до России
Подход к анализу модернизации, предлагаемый де Фрисом, показывает, что такая «позитивная страсть», как стремление расширять личное потребление, постепенно меняет любое общество. Англия в XVIII веке изменилась так же, как Голландия в XVII. Франция и Германия в XIX столетии энергично пошли за ними. А нынче туда же устремились Польша, Чехия, Венгрия, Эстония, Латвия, Литва…
Примерно по такой же схеме менялась в 1990-е годы и Россия. В условиях рыночных реформ наше общество получило возможность потреблять множество новых товаров. Причем не только и даже не столько те, которые вдруг пришли с Запада из-за «железного занавеса» (йогурты и мюсли, необычные шоколадки и кетчупы раскрученных брендов, престижные автомобили и модели одежды). В первую очередь рынок предоставил нам возможность быстро купить квартиру или даже дом, а не «стоять» двадцать лет в очереди, ожидая, пока государство выделит жилье бесплатно. Понятно, что приобретение недвижимости требовало огромных денег, и желание такие деньги заработать стало важнейшим стимулом для формирования бизнеса. Если в конце 1980-х годов один быстро разбогатевший кооператор хранил наличные деньги у себя дома (забив ими неработающий холодильник), поскольку не знал, на что их тратить, то в 1990-е больше уже не стоял вопрос, зачем нужно зарабатывать.