И здесь закрадывается подозрение, что экономист, как часто бывает, не вполне понимает, чем далекие эпохи отличаются от сегодняшней. Он впадает в анахронизм. Ему кажется, что жизнь 500 лет назад была устроена примерно как сейчас, только без автомобилей и холодильников. Да еще мода была другая. Однако на самом деле в позднее Средневековье, на исходе войны Алой и Белой розы англичане не обладали так называемым государством модерна. Как, впрочем, и другие народы.
Это самое государство модерна отличается, в частности, от средневекового наличием разветвленной бюрократии. То есть, проще говоря, наличием тех самых людей, которым можно поручить проведение промышленной политики. Или какой угодно другой политики. Есть подозрение, что в Англии конца XV века благие намерения Генриха-протекциониста просто некому было реализовывать.
Хорошо известно, что поистине мощная бюрократия зарождается во Франции XVII столетия. Этот процесс описан в целом ряде профессиональных работ. И неудивительно, что кардинал Ришелье смог реализовать свою фискальную политику, чтобы профинансировать армию и ведение Тридцатилетней войны. А Кольбер пошел дальше и реализовал худо-бедно комплексную политику меркантилизма, содержащую важный протекционистский элемент. Правда, именно в эту эпоху Франция стала в экономическом плане проигрывать Англии, и, может, потому Райнерт не стал делать героя из Людовика XIV – патрона Кольбера, а взял за образец Генриха VII. Но я, хоть убей, не понимаю, как на практике Великий протекционист мог обеспечить контроль за движением товаров через границу в эпоху, когда не существовало таможенной и пограничной стражи, а транспортировка шерсти на кораблях по воде технически осуществлялась значительно проще, чем транспортировка через любую сухопутную границу на континенте. Как Генрих пресекал контрабанду в XV веке, если даже бюрократическая Россия сегодня (после контрсанкций 2014 года) ее не может пресечь? Мне кажется, что Райнерту подобные вопросы даже в голову не приходили, поскольку для него, как экономиста, граница – это что-то современное, хорошо технически оснащенное и находящееся под надзором множества профессиональных стражей.
Скорее всего, англичане подняли свою шерстяную промышленность в начале Нового времени совсем не благодаря протекционизму. Просто, с одной стороны, издержки производства у них были ниже, чем в богатых фламандских городах, а с другой – в Англию из тех же Нидерландов переселялись и переносили свой производственный опыт умелые мастера, вынужденные бежать от насилия со стороны конкурентов. Во всяком случае, факты свидетельствуют, что рост экспорта готовых тканей из Англии начался еще до восшествия Генриха VII на престол. А резкое увеличение вывоза этой продукции за рубеж случилось при сыне «великого протекциониста» Генрихе VIII, но связано было не с запретами, а с сильной девальвацией, случившейся в результате «порчи монеты» этим королем.