Распространение культуры шло, однако, неравномерно. Скажем, металлическое оружие и одежда воспринимались хорошо, поскольку были вполне совместимы с условиями жизни «варваров», а вот монументальная архитектура или теоретическая математика на периферию не проникали [Там же: 337–338].
Неравномерным было и воздействие чужой культуры на «модернизируемый народ». Так, например, македонская элита позитивно реагировала на греческие образцы и отказывалась от своей провинциальной клановости. Но македонских крестьян и простых солдат греческая культура не соблазняла. Скорее, слабые греки вызывали презрение [Там же: 375]. Похожая история случилась и с Римом. Победитель вроде бы нес изнеженным грекам идеологию доминирования простых крестьянских нравов и борьбы против морального разложения. Однако в конечном счете римская элита попала в ловушку соблазнов греческой цивилизации и тоже «разложилась» [Там же: 427–428]. Культура более развитого народа одерживала победу даже в том случае, когда в военном отношении этот «изнеженный» народ проигрывал.
Вполне в духе теории модернизации Мак-Нил отмечал, насколько похожим образом несли римляне эллинистическую культуру в Западную Европу, а китайцы эпохи Хань распространяли конфуцианство в южных регионах своей обширной цивилизации.
Северные варвары, с которыми римляне сражались и торговали и кого они позднее приглашали в качестве солдат-наемников или поселенцев в свои земли, находились по отношению к средиземноморскому миру в том же положении, что и сюнну – по отношению к Китаю [Там же: 440].
Европа сильная своими раздорами
Но самый интересный и неожиданный для своего времени вывод Мак-Нил сделал при объяснении причин развития Европы в Средние века и в Новое время. Именно войны и нестабильность региона, разделенного на мелкие государства, историк поставил во главу угла своей теории.
Хотя политическое разнообразие и нестабильность Западной Европы приводили к хроническим войнам, это не препятствовало быстрому экономическому и культурному росту. Напротив, именно данные факторы и определили это развитие. <…> Если бы средневековая Европа была приведена к политическому миру и согласию либо сильным и успешно правящим императором, либо победившим папством, трудно представить, чтобы импульсный характер развития европейской цивилизации не стал бы чахнуть <…>. Хронические войны, являющиеся результатом непрекращающегося политического многообразия, долго были весьма болезненной, но мощной и притом основной движущей силой жизнеспособности Запада [Там же: 708].