Оптимальное сочетание достижений по отмеченным пунктам возникло в Западной Европе [Там же: 45]. Но как европейским странам удалось добиться успеха по всем трем позициям? Почему у других стран это плохо получилось? Фукуяма не тратит много бумаги и чернил на общие советы о сочетании хорошего с лучшим. Стараясь избежать как абстрактности экономических теорий, так и чрезмерной конкретики исторических исследований [Там же: 48], он разбирает опыт ключевых стран мира, сопоставляя их между собой и показывая, как за века и даже тысячелетия страны эти дошли до жизни такой: плохой или хорошей.
От Испании до Китая
В анализе длительного исторического пути состоит явное достоинство этих книг, хотя сам Фукуяма осознает, что, когда затрагиваешь огромный массив фактов, неизбежны частные ошибки и связанная с ними критика со стороны узких специалистов. Тем не менее историческая социология не может обойтись без такого подхода, поскольку запрос на анализ реальных причин успешной модернизации давно уже существует, а любые попытки размышлять о ней без фактов или без обобщений приводят к совершенно ошибочным, а иногда даже комичным результатам.
Вывод, к которому приходит Фукуяма, состоит в том, что конечный успех зависит от соотношения сил различных групп интересов, борющихся друг с другом на протяжении долгого времени.
Чудо современной либеральной демократии <…> могло возникнуть только в результате существования в обществе жесткого баланса сил между различными участниками политического процесса [Там же: 406].
А если некоторые элитные группы начинают слишком сильно влиять на власть, разрушая баланс, начинается упадок демократии [Фукуяма 2017: 546].
В Китае сильное государство вообще «не было скомпенсировано другими институционализированными центрами власти, которые могли бы обеспечить что-то подобное верховенству закона» [Фукуяма 2015: 133–134]. Отсюда возникло отставание в ту эпоху, когда Европа двинулась вперед. Но и в Европе все было непросто. Успех зависел еще и от того, как государство соблазняло «малых сих» своими благами, раскалывая возможные конструктивные коалиции. Например, в тех странах, где возник абсолютизм, влиятельные группы интересов соперничали между собой за возможность урвать частичку «разбрасываемых» правительством благ вместо того, чтобы совокупными усилиями сформировать механизм контроля за его действиями.
В Испании и Франции старая аристократия (дворянство шпаги) стремилась максимально сохранить свои позиции на местах, получая традиционную земельную ренту, а новая бюрократия (дворянство мантии) покупала у короля должности для того, чтобы получать с них административную ренту (по сути дела, взятки). Налоговое бремя падало на простых горожан и крестьян, что им, естественно, не нравилось. В конечном счете государство слабело, не имея возможности толком собрать достаточный объем денег на свои нужды. Так дело дошло до революций, разрушивших старый режим и создавших на его обломках новые условия для поиска компромисса различными группами [Там же: 420–464].