Примерно через час шум ветра стих до шепота, а затем рев с запада стал очень заметен. Касвелл, который остался на мостике, обратил мое внимание на тот факт, что звук был практически ровным и, следовательно, не мог исходить от бурунов.
— Что ж, нам придется дождаться рассвета, чтобы увидеть, что это такое, — сказал я. — Я сейчас спущусь вниз, чтобы посмотреть, как пассажиры выдержали этот шум. Позвони мне, если увидишь или услышишь что-нибудь необычное.
Я обнаружил пассажиров, сгрудившихся в главном салоне, у большинства из них были признаки сильного напряжения, которому они подверглись, но судовой врач сообщил, что, кроме одной сломанной руки и нескольких синяков, никаких травм не было.
— Мы, безусловно, должны отдать должное профессору Смиттону, сэр, — сказал Доктор. — Он сделал больше, чем кто-либо из нас, чтобы держать толпу под контролем. Он был так спокоен, как будто находился в своей классной комнате.
Отдав распоряжения о том, чтобы кофе и печенье подали как можно скорее, я переходил от одной группы к другой с заверениями, что всякая опасность теперь миновала, когда четвертый помощник поспешно спустился по лестнице и сказал мне, что мистер Касвелл хочет, чтобы я немедленно вышел на палубу.
Когда я добрался до палубы, то увидел, что уже рассвело. Завеса дождя исчезла, и я смог с первого взгляда оценить исключительный случай, которому мы все были обязаны своими жизнями.
"Шах" мирно стоял на якоре в маленькой бухте, окруженной отвесными черными утесами, которые, казалось, в тусклом свете возвышались со всех сторон по меньшей мере на тысячу футов. Гавань имела форму груши, узкая часть которой, "стебель", выходила в открытое море.
Ровный рев все еще продолжался и, казалось, исходил из точки в скалах прямо напротив входа в бухту, которая была около мили в поперечнике в самой широкой части. Ширина “стебля”, конечно, была не более четверти мили, и ты поймешь мои чувства, Бенедикт, когда я скажу тебе, что вид этой узкой щели в нависающих скалах буквально вызвал у меня слабость! Мы все были в слишком большом напряжении всю ночь, чтобы ясно осознавать свое бедственное положение, но при мысли о том, что случилось бы, если бы вы пропустили этот узкий проход, я поднялся на мостик и присоединился к Касвеллу. Я начал делать какие-то замечания по поводу счастливой случайности, которая благополучно привела нас в гавань, когда я увидел, что он не обращает на меня никакого внимания, а пристально смотрит на запад.
— В чем дело, мистер Касвелл? — спросил я.
— Понимаете, сэр, я не знаю, повлиял ли свет этого метеорита на мое зрение, но не могли бы вы рассказать мне, как мы сюда попали?