– Слушай, – сказал один, – вот этот автобус идет прямо туда. Я могу дать тебе доллар. Садись и езжай.
– Я знаю. У меня есть доллар. Я опаздываю. Мне очень нужно успеть вовремя. Ты не мог бы меня подвезти?
– Мне в другую сторону.
Я продолжала голосовать с тем же результатом. Один из ребят доел и ушел из машины. Второй подкатил ко мне.
– Садись. Куда?
Едем.
– Куда ты так спешишь?
– У меня собеседование. Я ищу работу.
– Почему же ты не вышла заранее, чтобы успеть?
– Понимаешь, я всего второй раз ехала на автобусе. В первый раз он пришел очень быстро. Я не думала, что он может так задержаться.
– А сколько ты здесь живешь?
– В Америке? Уже больше месяца.
– Чудеса! – крутит головой парень. – Сегодня вечером расскажу родным, что меня остановила на улице белая женщина-доктор из России и попросила её подвезти! Они наверняка ничего подобного не слышали. Знаешь, тебе повезло, я хороший парень. Но, прошу тебя, никогда больше так не делай! Это не принято.
– Но почему? В России это обычная вещь!
– Ты же не в России, ты в Америке! Надо делать так, как принято здесь! А у тебя был когда-нибудь черный парень? Тебе не интересно попробовать?
– Извини, мне интересно попасть на собеседование. Сколько я тебе должна?
– Я тебя не за деньги вез. Просто увидел, что тебе надо помочь. Хочешь я тебя подожду? Нет? Ну, счастливо!
Когда идешь на собеседование, первая заповедь: приди вовремя. Вторая: хорошо выгляди. Третья: улыбайся! Это не испортит твое лицо… Я опоздала на сорок минут. И промокла, пока голосовала под дождем. Но геронтолог меня принял. Фамилия, как у всех, написана на именной бирке. Господи, какой же он Коала? Он же просто Ковальчук!
Позже он говорил мне, что за сорок минут, проведенных у него в кабинете, я не улыбнулась ни разу.
На вид ему около шестидесяти. Потомок русско-еврейских эмигрантов. Родился в Нью-Йорке, в Бруклине. Образование – в Бостоне, в больнице Джона Хопкинса. Потом работал в нью-йоркской «Горе Синай» – больница с таким названием есть почти в каждом американском городе. Как ни мало я еще ориентируюсь в американской медицинской жизни, но уже понимаю, что все это на высшем уровне, куда мне, например, путь закрыт. Как же он оказался в Кливленде?
Рассказываю о себе. Даю документы. А вот и очередной ляп. Да какой!
– Погодите. В вашем резюме написано, что вы поступаете в резидентуру по терапии. При чем тут ординатура по геронтологии?
Как я об этом не подумала! Резюме надо было переписать!
– Мы вас могли бы взять в ординатуру. Но это имеет смысл только если вы через два года вернетесь в Россию и будете работать геронтологом. Если я правильно вас понял, ваша задача – остаться здесь навсегда. Тогда без оконченной резидентуры ваша геронтологичсеская подготовка не будет учитываться. Она недействительна. И после ординатуры вам все равно придется поступать в резидентуру.