— Вы на ней стоите, — улыбнулась она симпатичному молодому человеку.
— Да? А где тогда гостиница? — удивленно воскликнул он.
— Вот она, — указала рукой Наталья на красивое здание, скрывающееся за огромным бизнес-центром. — Она здесь одна единственная, — шепотом добавила она и довольная собой побежала дальше.
Ощущение легкости, которое ранее ей было незнакомо, сейчас разливалось по всему телу. Наталья чувствовала, как груз, который она носила долгие годы куда-то растворился, плечи хотелось расправить.
«Ощущение, что крылья за спиной, — удивлялась она, — неужели так бывает? — задавала она себе вопросы, чувствуя легкое недоумение, — да, действительно работать с душой и внутренними изменениями не так-то просто…, — заключила она про себя, чувствуя, что в душе закрадывается страх, не зря ведь говорят, что самые страшные увечья — внутренние, когда душа изранена, вроде и руки и ноги и голова целы, а жизнь не мила….»
«И вроде жив и здоров, и вроде жить не тужить, так откуда взялась печаль…», — вспомнились ей строки из песни Виктора Цоя, а в душе чувствовалась благодарность, что-то начало меняться. Она еще не поняла, что, но что-то происходило. Наталья сейчас чувствовала себя легкой бабочкой или даже птичкой, чайкой, которая свободно парит над морем. Ей даже почудился запах моря. Той тоски по прошлому, по Виктору уже не было, вместо этого поселилась большая благодарность прошлому, Виктору, тем местам по которым они любили ходить и отдыхать, и самое главное, она почувствовала, что кругом любовь. Она теперь никого не ждала, не искала, она сама стала той любовью и благодарностью. «Обавницей», — вспомнилось ей древнерусское слово, произнесенное Татьяной Васильевной во время консультации, когда они делали инициацию, и еще она прочитала ей такую сказку Андрея Гнездилова, которая тронула струнки Натальиной души:
Любовь
Жила-была Принцесса. Она ждала прекрасного принца, но однажды терпение ее истощилось, и она отдала свою руку Железному Рыцарю. В конце концов, у него тоже был настоящий замок, а его сила в блеске сверкающих лат, казалось, возмещала недостаток благородства и знатности. Нельзя сказать, чтобы Рыцарь был без ума от Принцессы. Он любил ее красоту, завоевать ее — значило одержать одну из доблестных побед, и сама Принцесса служила для него тоже украшением. От нее требовалось только одно: чтобы она всегда оставалась прекрасной. Принцесса скоро поняла это, и мечты о любви, которые казались ей почти осуществленными, рассеялись, как дым по ветру. Но ее живое сердце никак не могло смириться и жить без любви. Оно ожидало хоть какого-нибудь чуда.