Высокий, худой человек с бритой головой и глубоко запавшими глазами поднялся с кана нам навстречу. Выслушав Ли Миншэна, он движением руки предложил мне сесть на низенькую скамейку, где стоял огромный глиняный горшок, в котором, видимо, давно уже мокла кожа какого-то животного.
– Имя этого человека Тай Лю, – сказал Ли Миншэн. – Он говорит, что служил в гоминдановских войсках и воевал против коммунистов. Он просит передать вам, что если, узнав об этом, мы решим уйти, он все равно будет считать себя счастливым, потому что его дом посетил почтенный советский гость.
Несмотря на явное желание Ли Миншэна не злоупотреблять гостеприимством хозяина, я решительно уселся на скамейку и раскрыл пачку «Казбека». Но хозяин фанзы не притронулся к папиросам.
– Тай Лю просит извинения за то, что он сказал о себе не вполне точно, – сказал Ли Миншэн. – Он просит сказать, что он был не солдатом, а бандитом.
Теперь уже я встревоженно и вопросительно посмотрел на Тай Лю и вдруг увидел, как его костлявое лицо расплывается в довольную улыбку.
– Но почему он улыбается, когда говорит, что был бандитом? – спросил я с негодованием.
Но Ли Миншэн, как и всякий настоящий переводчик, умел забывать о себе и перевоплощаться в того человека, которого переводил, и он ответил мне:
– Гоминдановские солдаты были бандитами, говорит Тай Лю, поэтому он считает, что он был не солдатом, а бандитом. А улыбается он потому, что, по его мнению, когда человек говорит правду, ему от этого становится приятно, а когда человеку приятно, он должен улыбаться.
После нескольких минут оживленного разговора с Тай Лю переводчик вынул блокнот и что-то быстро записал в него.
– Тай Лю спрашивал меня, не слышал ли я что-нибудь о человеке по фамилии Ин Чао. Когда Тай Лю был гоминдановским солдатом, он некоторое время охранял тюрьму, где был заключен коммунист Ин Чао. Ин Чао каждый день подвергали пыткам. Но когда он приходил в сознание, он беседовал с Тай Лю. Тай Лю говорит, что если бы этого человека сторожила собака, то и собака, находясь подле такого хорошего человека, не смогла бы больше бросаться на людей. За несколько дней до казни Ин Чао подвешивали за ноги и офицер Тянь Хуа подставлял ему под голову жаровню с углем. У него лопнули и вытекли глаза.
Тай Лю говорит, что он участвовал в расстреле Ин Чао, и, хотя выстрелил мимо, считает, что кровь этого человека лежит на его сердце. И если бы он нашел мать, жену или родственников Ин Чао, он пошел бы к ним в услужение до конца жизни.
– Что же он делал после казни Ин Чао?
– Говорит, что ничего не делал. Но во время сражений с красными он не стрелял из винтовки, боясь попасть пулей в такого же человека, как Ин Чао.