Я хватаю его сзади за футболку и начинаю оттягивать.
– Эй, какого черта! – кричит он.
– Мы уходим, – рычу я на него.
– Я не думаю, что он хочет уходить, – говорит мне Эндрю.
Я действительно презираю Эндрю. Он дерзкий маленький засранец, который любит одеваться и говорить как гангстер. Между тем его родители оба хирурги, и я знаю, что его уже приняли в Северо-Западный университет.
Его будущее в безопасности. Он может поиграть в плохого мальчика, а когда ему это надоест, он уплывет в колледж, оставив моего брата в канаве.
– Уйди с глаз моих, пока я не позвонила твоим родителям, – огрызаюсь я на него.
Он ухмыляется мне.
– Удачи с этим. Они сейчас на Арубе.
– Хорошо, – говорю я. – Я позвоню в полицию и заявлю на вас за употребление алкоголя в несовершеннолетнем возрасте.
– Ладно, ладно, иду, – хрипло говорит Вик. – Дай мне хотя бы забрать мою сумку.
Он выхватывает свой рюкзак из-под бильярдного стола, почти спотыкаясь о собственные ноги в этих нелепых кроссовках.
– Пошли, – говорю я, нетерпеливо таща его за собой.
Я тащу его через боковые ворота, не желая снова проходить через дом и рисковать еще одной встречей с Беллой.
Как только мы возвращаемся на тротуар, я немного расслабляюсь. Я злюсь на Вика за то, что он напился.
– Ты все равно пойдешь завтра на работу, – говорю я ему. – Я разбужу тебя в семь, и мне плевать, что у тебя похмелье.
– Я ненавижу это гребаное место, – жалуется Вик, шаркая следом за мной.
– О, тебе не нравится упаковывать продукты? – рявкаю я. – Тогда, может быть, тебе стоит взять себя в руки и получить надлежащее образование, чтобы не пришлось заниматься этим всю оставшуюся жизнь.
Я запихиваю его на пассажирское сиденье Транс Ам и захлопываю дверцу, чтобы закрыть его. Затем иду к водительской стороне.
– Ты не училась в колледже, – обиженно говорит Вик.
– Да, и посмотри на меня, – говорю я, указывая на свою грязную одежду. – Я буду работать в этой мастерской вечно.
Я отъезжаю от бордюра. Вик прислонился головой к окну.
– Я думал, тебе нравится…– говорит он.
– Мне нравятся автомобили. Мне не нравится менять людям масло и чинить их дерьмо, а потом слышать, как они ворчат и жалуются на цену.
Я поворачиваю на Гёте, еду медленно, потому что уже поздно и улица не очень хорошо освещена.
И тем не менее, Вик начинает выглядеть немного позеленевшим.
– Притормози, – говорит он. – Меня может стошнить.
– Подожди секунду. Я не могу остановиться прямо…
– Тормози! – кричит он, сильно дергая руль.
– Что за черт! – кричу я, снова резко дергая руль, прежде чем мы врежемся в машины, выстроившиеся вдоль обочины. Прежде чем я нахожу подходящее место для остановки, в зеркале заднего вида вспыхивают красные и синие огни. Я слышу короткий вой сирены.