После того, как она положила трубку после последнего телефонного звонка, она смерила меня ледяным взглядом и спросила:
– Я могу вам чем-то помочь? – с таким тоном, как будто пытается сказать мне, что у меня расстегнута ширинка.
– Я жду… своего дядю, – неуверенно говорю ей.
Она недоверчиво поднимает бровь.
Я поворачиваюсь к ней спиной, оглядываясь в поисках места, где можно спрятаться, пока жду, когда спустится Рэймонд.
Уже почти время обеда. Если он не планирует обедать в своем офисе, он, вероятно, отправится за стейком и мартини в один из многочисленных модных ресторанов в радиусе трех кварталов отсюда.
Вестибюль отделан черным мрамором и гладкими отражающими поверхностями. Здесь нет хороших мест, где можно спрятаться. Даже растений в горшке. Я вижу, как администраторша начинает нервничать, все чаще и чаще бросая взгляды в мою сторону. Она выглядит так, как будто собирается в любую минуту позвать кого-нибудь из охранников.
В этот момент лифт подает звуковой сигнал. Золотые двери раздвигаются, и входят трое мужчин в костюмах. Тот, что посередине, высокий, лысый и явно главный.
Рэймонд Пейдж.
Я спешу, чтобы пересечься с ним.
Вижу охранника, спешащего к нам с противоположной стороны. Он знает, кто такой Пейдж, лучше, чем я, и он не собирается позволять мне разговаривать с ним. К несчастью для охранника, я ближе. Я встаю прямо перед Рэймондом, так что у него нет другого выбора, кроме как остановиться или врезаться прямо в меня.
– Что? – огрызается он, прерывая разговор с двумя другими мужчинами.
– Мистер Пейдж? – говорю я.
– Да? – холодно отвечает он.
Он смотрит на меня сверху вниз, его глаза темные и строгие, как у ястреба, с этими сдвинутыми бровями и носом, похожим на клюв, между ними. У него грубое, толстокожее лицо с сильными морщинами. Но нет никаких сомнений в том, что его глаза обрамляет этот нелепый двойной ряд ресниц, словно тени для век.
– Что? – снова рявкает он.
– Я… Я знаю вашу дочь Беллу.
– Тогда тебе лучше знать, что нельзя прерывать меня на работе, – говорит он.
Он протискивается мимо меня и проносится через двери наружу, двое других мужчин спешат за ним. Охранник не дает мне последовать за ним.
– Пора идти, – говорит он, скрестив руки на груди.
– Уже ухожу, – отвечаю я, направляясь к противоположной двери.
Не могу в это поверить. Упоминание о дочери Раймонда его ничуть не заинтересовало. Не возникло никакого любопытства. Никакого беспокойства о том, что с ней что-то могло случиться.
Это почти заставляет меня сочувствовать Белле.
Пока я не вижу, как она идет по вестибюлю рука об руку с последним человеком в мире, которого я ожидала бы здесь увидеть: Неро Галло.