- Марго, погоди, послушай... - он метался возле нее, не зная, что делать. - Да, я тварь, мразь паршивая, но сейчас не до этого... плевать на меня! Тебе угрожает опасность!
- И слушать не хочу, открой дверь!
На шум в коридоре явилась тетя Оля и стояла в растерянности, глядя на разъяренную гостью и на потерянного племянника, которые пять минут назад ворковали как парочка голубков...
- Что случилось? Маргарита, он вас обидел? Да нет, это смешно! Ах ты, Боже мой! Саша, открой ей дверь, нельзя человека насильно удерживать...
Он выполнил приказание, дверь распахнулась, и Марго, в последний раз оглянувшись, окинула парня таким уничтожающим взглядом, что ему захотелось немедленно умереть. Ее каблучки застучали по лестнице, стук их все отдалялся... Сашка вернулся к себе, упал на кровать и зарылся лицом в подушки. Рыдания сотрясали его как девятибалльное землетрясение. На пороге показалась тетя Оля, сокрушенно покачала головой и прикрыла дверь.
Что тут скажешь? - думала она. - Слова ему сейчас не помогут - сперва нужно самому переболеть, пережить эту боль, чтобы потом хоть что-то воспринимать...
Сумерки давно растворились во тьме, вечер усыпал Москву свежим снежком, тот похрустывал под ногами прохожих, овевал их усталые лица легкими ласковыми дуновениями... Хорошо в этот зимний вечер было в Москве! Но Сашка ни о чем подобном не знал, он ничком лежал на кровати, острый приступ отчаяния сменился тупым безнадежным оцепенением. Все кончено! Марго не простит его. Что ж, может, это и справедливо. Он догадывался, что за содеянное зло рано или поздно придется платить - не зря же об этом пишут в его любимых книжках... Только он не думал, что это когда-то коснется его, точно весь мир подчиняется определенным законам, а он какой-то особенный, и у него в жизни все будет иначе... Голова словно бы налилась свинцом, мысли еле ворочались... он почувствовал что засыпает.
- Э, нет, так не пойдет! - Сашка заставил себя подняться, свесил ноги с кровати. - Спать нельзя. Она сейчас, конечно, не спит - ещё рано, но потом... потом этот кошмар повторится. Что же делать? - глаза его одичало блуждали по комнате. - А что, если? Да, это единственный выход!
Он вскочил, кинулся в коридор и стал одеваться.
- Ты куда это на ночь глядя? - преградила дорогу тетка.
- Тетя Оль, я к Борису Ефимовичу. Вы покормите вороненка?
- А чем ты его кормишь?
- Ну, дайте ему хлеба, размоченного в молоке. И прямо в клюв запихайте, поглубже. Я недолго. Туда и обратно.
- Ну, смотри... - с сомнением оглядела его тетя Оля. - Я надеюсь, ты ничего такого не выкинешь? Размолвки с девушками - это, брат, обычное дело! Только вот у тебя, похоже, это первый опыт. Не кисни, слышишь? Утро вечера мудренее...