– На одну минуту, – я поманила к себе Митара.
– Сначала за стол, – нахмурилась Тария.
– Корделию пытались подкупить, чтобы она мне кое-что подсыпала. – Я все же села за стол.
– Вот мерзавцы, а нам золотишка не предложили, – хохотнул Митар и тут же получил полотенцем по шее. – Ох, прости, мы еще не шутим над этим?
Тария грозно уперла руки в бока:
– И никогда не будем шутить! Видят боги, боевым магам выдают совершенно неправильный разум!
– Понял, понял, – он, посмеиваясь, поднял руки, – про сахар тоже шутить не буду. Делия сможет его описать?
– Лучше, – я протянула ему листы, – она нарисовала его во всех позах, со всех сторон. Все, что запомнила.
– Тело сменить куда сложнее, чем лицо, – мысли старого мага явно понеслись в том же направлении, что и мои размышления.
– А даже если он его и менял, то, найдя первоисточник, доберемся и до подменыша, – кивнула я и поблагодарила Тарию за чай и плюшки.
Наслаждаясь выпечкой, я вдруг поймала на себе ее странный болезненный взгляд. Запив вкусность горячим ароматным чаем, осторожно спросила:
– Что-то не так?
– Я боялась, что ты не захочешь есть то, что я готовлю, – серьезно сказала Тария.
Мне хотелось возмутиться, громко фыркнуть, высмеять эту глупость, но… Такие раны не проходят за несколько дней. Мы смогли, грубо говоря, вскрыть нарыв, выпустить наружу всю боль и страх, однако же рана еще болит. А отголоски пережитого превращаются в надуманные кошмары.
– Я никогда не откажусь от того, что ты приготовила, – спокойно проговорила я, – мне известна одна истина: ни ты, ни Митар никогда не причините мне боль, не возжелаете моей смерти. На этом знании строится вся моя жизнь.
Тария, прикусив губу, только кивнула и выставила на стол блюдо с печеньем. А вот печенья-то мне и не хотелось. Но, не давая себе труда задуматься, я тут же ухватила вкусняшку и захрустела ею.
– Надо размножить и раздать бойцам, – решил Митар.
– И поспрашивать об ингредиентах, – добавила я.
– Запрещенкой в пределах крепости не торгуют, – сурово произнес Митар.
– А я не о том, – возразила я. – Смотри, кроме запрещенки в зелье смены внешности идет тармицея, дорралис и снежный орайдол. И это совершенно обыденные, легальные растюшки. Орайдол так и вовсе в чай добавляют. Дорралис используют, чтобы изменить голос, ну а тармицея… Кто ж ею волосы не красил?
– Ты, – в голос произнесли Митар с Тарией.
– Я? Я красила, просто не взяло, – фыркнула я. – Кстати, еще воду нужно через фильтр из драгоценных камней пропустить – в общем, есть где разгуляться.
Мы с Митаром, оставив себе только чай, склонились над бумагами. Он копировал изображения, я писала записки. Бойцам сегодня предстоит побегать, но это и к лучшему. Последние дни у меня создавалось ощущение, что мы увязли в каком-то болоте. Отовсюду грозит опасность, и непонятно куда двигаться.