В общем, не нравится мне зима. И эта затея со свадьбой тоже.
– Куда ты сейчас собрался? – Милада уже в дверях. Закрывает мне проход. Она всерьёз думает мне помешать?
– Дай пройти, пожалуйста, – прошу я, хотя внутри всё закипает. И я готов сорваться на крик, но остатки рассудка меня удерживают.
– Если ты опять собрался в общагу, я тебя не пущу, – заявляет Милада.
– Ты уверена, что сможешь меня удержать?
– А что, ты меня оттолкнёшь? – усмехается она. – Беременную женщину?
Как удобно манипулировать своим состоянием! Я ненавижу её сейчас больше всего на свете.
– Я не собираюсь тебя толкать. Просто прошу: дай мне пройти. Куда я собираюсь и зачем, тебя не касается.
– Вот как? – она даже опешила. Видимо, не ожидала это услышать. – А ничего, что через неделю я стану твоей женой?
– Но пока ты ею не стала, – пользуясь её замешательством, слегка отодвигаю в сторону и прохожу к двери. Берусь за ручку. – Да и после свадьбы между нами ничего не изменится.
Одной ногой шагаю за порог.
– Ты мне ставишь ультиматум?! – возмущается Милада.
– Нет, это ты пытаешься ставить ультиматумы. Но у тебя ничего не получается, дорогая.
Возвращаю себе улыбку, которая так её бесит. А ведь когда-то нравилась. Давно это было. И всё тогда было по-другому. Легче, проще казалось. Что же так изменилось между нами, что мы друг друга возненавидели?
– Паш, не уходи, – теперь уже просит Милада.
Поздно, дорогая, поздно.
– Я вернусь, – бросаю через плечо.
– Опять побежишь к своим шалавам?! – не выдержав, она срывается на крик. – Чтобы потом мне какую-нибудь заразу принести?
– Да с чего ты это взяла?
– Сазонов, ты же предохраняться не умеешь. А если какая-нибудь шалашовка от тебя залетит?
– Уже залетела одна.
На этом всё. Теперь мне точно пора уходить. Милада мне такого не простит. Но она сама виновата. Если бы не её поганый язык, и я бы не был таким резким. Но она выбегает за мной в коридор в домашних тапочках. Из открытого окна дует холодный ветер. Я оборачиваюсь к ней.
– Вернись в квартиру. Замёрзнёшь.
– Тебе какая разница, Сазонов? С чего вдруг ты обо мне заботишься?
Делаю глубокий вдох. Спокойно, Паша.
– Дура ты, – беру её за плечи, поворачиваю к двери, слегка подталкиваю. – Иди. Я скоро вернусь. Ни с какими шалавами, как ты их называешь, я встречаться не собираюсь. Зайду к Юрцу и всё.
Она качает головой.
– Я тебе не верю.
– Это твоё право. Доказывать я ничего не стану.
– Паш… – вижу, как по щекам её покатились слёзы. Убийственный маневр для мужчины. Но меня даже этим не разжалобишь. Я помню девочку, которой сделал очень больно. Но она не проронила ни слезинки в тот момент. Глаза её были сухими. А сердце кровоточило. Только она мне этого не показывала. И я был самым жестоким для неё. Мне не хотелось жалеть. Не хотелось думать, что могло быть по-другому. Не могло и не будет.