Потом главу семьи, а потом и жену его посадили в тюрьму. Ни за что! Они никого не убили, ничего не украли - просто были верующими... Время настало такое - страшные дела по Москве стали твориться: по ночам у подъездов тормозили машины с решетками - "воронки" и хмурые люди с мертвыми глазами выводили из дома и сажали в машины людей, иногда целыми семьями...
Говоря об этом, Проша заметался по комнате, сжав голову лапами. Он говорил, что бесы в те годы взяли власть над людьми. Вековечная битва сил света и тьмы продолжалась. Зло наступало и бесы в людском обличье стали бесчинствовать на земле. И жуткий их нечеловеческий вой, который по счастью люди не могут услышать, стоял над Москвой. Церкви были разрушены. Веровать было нельзя.
Проша говорил, - сбивчиво, запинаясь, волнуясь, - что коротенькая жизнь здесь, на земле - только подготовка. К тому, что будет потом, после второго рождения. Люди его называют смертью. А вот что там будет - зависит от того, как тут жил... Как к будущей жизни готовился. Прошины домашние не боялись смерти. Они знали, что она - только начало. Рождение заново. Освобождение души из земного плена. Чтобы, легкая, устремилась она к Небесам!
- Да, - уверял он, - чистый не знает страха! Страх живет в той душе, в которой грязи и сора много. А мои-то ничего не боялись... И почти все погибли. Теперь они, милые, глядят на нас. И помогают, да, помогают! - он всхлипнул и утер слезинку кисточкой указательного пальца.
- Прошенька, а чем... помогают? - не утерпела Сеня, до сих пор слушавшая его рассказ, затаив дыхание.
- Они силы дают своим. Тем, которые с ними связаны. Которые принадлежат к их роду...
- А если прожил... как это сказать? Плохо? Если тут ничего хорошего не успел?
- Такие потомкам своим - как кость в горле. Вся их мерзость потомкам передается и мертвым грузом на них повисает. Жить с чистой душой мешает. Вот так!
- А те, которые уцелели? Ведь не все же погибли? - разволновалась Сеня.
- Вот тут-то и собака зарыта! Моя вина. Не доглядел я... - и Проша отвернулся, чтоб Сеня не видела как сморщилось от горя его лицо.
- Ты не хочешь рассказывать?
- Тяжело это - больно мне. Ведь вина-то моя! И не знаю теперь, удастся ли искупить...
- И все-таки расскажи. Сам ведь говорил, что я все про тебя должна знать.
- Да знаю, не учи ученого!
И Проша рассказал Сене, что осталось в его семействе две незамужних сестры. Старшую звали Варенька. После несчастья с родителями она постриглась в монахини и всю свою жизнь провела в Рождественском монастыре. Она была казначейшей - хранительницей монастырских сокровищ. Бесценные богатства вверены были ей: драгоценная утварь, иконы в золотых ризах, украшенных самоцветами, книги старинные редкие... всего и не перечислишь. А когда в советское время монастырь закрыли, то кельи монахинь отдали под жилье, а её, Варварушку, не погнали, на прежнем месте доживать век оставили.. Только теперь Варвара жила, хоть и на старом месте, да только в миру - среди людей. Было тогда ей немало лет - уж за восьмой десяток годочков перевалило. И как встарь хранила она в своей крохотной келейке бесценные сокровища. Но про это никто не знал...