— Подождешь меня? Может, посидим где-нибудь? — спрашиваю у подруги, не желая домой возвращаться. Целый день одиночества? Как-то не особо хочется. Да и тем более мне было о чем ей рассказать.
— Полин, прости, не получится. — И тут же продолжает: — Я и так собиралась сегодня пораньше уйти, папа вместе с рабочими приедет окна утеплять.
Наконец-то. Свершилось. Я сколько раз ночевала у Алипатовой и каждый раз мерзла, будто спать ложилась в морозильную камеру. Там даже обогреватель не спасал.
— Позвони, как освободишься.
— Конечно.
Прощаемся, и я телефон заталкиваю обратно в сумку, обращаясь к водителю.
— Разворачивай, шеф. Кина не будет, электричество кончилось.
— Я в курсе, — подает голос, пропуская поворот, который мог бы привести меня обратно к дому.
— Подслушивать нехорошо.
— Никто и не подслушивал. Мне теть Галя утром позвонила и сказала, — невозмутимо отвечает он. — А тебе не говорил, потому что знал, не поверишь, пока сама не убедишься. Да и планы на тебя имеются.
— В смысле? — Какие у него могут быть планы на меня в восемь-то утра?
— Грандиозные.
Я возмущена. Да-да. По-человечески спрашиваю, о чем он тут трезвонит, а тот и ухом не ведет.
— Видишь пакет на заднем сиденье?
Крутанулась всем корпусом, а там и правда что-то лежит.
— И? Что мне с ним делать надо?
На голову надеть?
— Тебе? Ничего. Мать на днях попросила его знакомой своей завезти. А раз учеба отменилась и ты меня вчера кинула, я решил, что вместе передадим посылку.
— Что-то мне кажется, не всё так просто, как ты рассказываешь. — Нахмурилась, пытаясь понять, куда мы едем. — Не тяни, длинноногий, и помни, я умею громко кричать и брыкаться.
Он весело кивает, мол, догадываюсь, а я понимаю, что мы выехали за черту города.
— О-о-очень громко кричать могу.
— Расскажи о себе. Почему именно судебная экспертиза?
Чего? Как у него так получается с места на место перепрыгивать? Мы, вообще-то, не договорили.
— Я за справедливость. Зло должно быть наказано. — Надеюсь, он мой посыл уловил. — Теперь ты. Мне стоит переживать, что ты меня везешь неизвестно куда?
— За справедливость, — вслух повторяет он мои слова, растягивая каждую букву. — Подруга моей матери — мать Любани. На этом всё. Навыки твоего крика не пригодятся, — как-то неубедительно объясняет он мне. — Братья или сестры? Хотя готов поспорить, что ты единственный ребенок в семье. Заучка и злыдня в одном лице, кто после этого захочет пробовать еще раз?
— Суханов, ты нарываешься, — рычу, вспоминая Маруську. — И ты проспорил. У меня есть младшая сестренка. — Улыбаюсь и снова продолжаю допытывать: — Так что там насчет Любани? Только не говори, что она с родителями живет и мы сейчас с ней встретимся?