— А ты часто целуешь помощниц? — спросил противный голосок в голове, и я закусил губу, слушая, как Ира рассказывает, как она медленно уничтожает вещи бывшего жениха.
Девушка обладала весьма не заурядной фантазией. И обижать ее явно не стоит.
— А ты часто звонишь помощницам домой? — продолжал все тот же противный голосок.
Черт.
— Признай, она не просто помощница, — издевалось что-то у меня в голове.
Но, даже не смотря на все это, я не мог позволить просто так отогнать от себя мысль об этой девушке, особенно после случившегося.
— Ир, давай спать, — в какой-то момент пресек я ее кровожадную речь, понимая, что такое до добра не доведет.
У нее вот-вот опять будет истерика, как и в кабинете. Она же даже не понимала, что истерит.
— Не могу, — вдруг всхлипнула моя собеседница, и я сел на постели.
— Ир, не плачь, — обратился к девушке, уже понимая, что это не поможет.
— Я… я, не могу, Кость.
— Все хорошо, ты сильная, Ира. Успокойся, говори со мной, я здесь, я рядом.
— Я, я ему верила, я его любила, я… — дальше пошли нечленораздельные всхлипывания.
Я же уже натягивал футболку, и чуть ли не падая, пытался нацепить на себя кроссовки.
— Ну, маленькая, успокойся, тише, — я схватил куртку и, быстро закрыв квартиру, бросился к ней.
Вот чего я боялся, вот, почему не хотел говорить. Пролеты лестничных площадок, сумерки с противным моросящим дождем. Я, кажется, чуть не сбил выходящего из ее подъезда человека и успел возненавидеть лифт, слишком медленно ползущий по шахте. Звонок в квартиру, и стоило ей заплаканной открыть дверь, я шагнул внутрь, тут же закрывая и притягивая ее к себе.
Позволяя разрыдаться вновь и подхватывая на руки это розовое недоразумение. Аккуратно переступая через разбросанные местами и разбитые вещи, я дошел до кровати и опустил на нее свою ношу. Только сама Ира и не думала меня отпускать, мертвой хваткой вцепившись в куртку.
— Тише. Тише, я не уйду, подожди немного, — я, наконец, освободился и скинул с себя куртку.
Тут же вернулся и притянул к себя девушку, убаюкивая ее в своих руках.
Я ненавижу слезы. Терпеть не могу женские слезы. Они всегда вызывают желание бежать. Только вот сейчас из-за них я готов сорваться не просто прочь, а до этого Жени и познакомить его наглую физиономию с землей, вбить в нее ублюдка по ноздри. Да так, чтобы он встать не смог еще долго. Четыре часа, говорите? Да легко! Жаль еще, нельзя его кастрировать, а его сокровище подарить этой стерве, уверенной, что она самая умная.
О, да. Виновная в этих слезах Дарья поплатится не меньше. Паучиха еще пожалеет, что пришла в эту фирму на охоту. Ох, как пожалеет.