Становится горько. А желание и дальше предлагать себя мужу испаряется. Не будет никакого картинного падения халата к ногам. Я даже полы того самого халата сдвигаю сильнее и тут же затягиваю поясок.
— Какой тоненький халатик. Рискуешь, малыш, — усмехается Макс, замечая мои манипуляции, а затем печально стонет: — Устал как вол. Мыться и спать.
— А ужин? Я сделала бефстроганов с пюре.
— Убери в холодильник, — Макс натянуто улыбается, — я в офисе поужинал.
На этих словах Максим меня отпускает и уходит в душ. А в мои мысли возвращается образ смеющегося Степана. А ещё искры в мужских глазах. Искры, вспыхивающие в них при взгляде на меня. И тепло… Я словно вновь ощущаю тепло его пальцев на своей руке, а внутри меня все натягивается и начинает дрожать. Кажется, я впервые жалею, что вышла замуж за Максима. И эти мысли пугают меня до чертиков.
Утром после завтрака Леночка впервые уползает из кухни не по-пластунски, а на четвереньках. Я прижимаю к груди деревянную лопатку и с умилением смотрю на то, как дочь, внимательно глядя на свои пухлые ладошки, переставляет их, а у меня уже вовсю текут слезы по щекам.
Леночка же словно сама удивляется тому, что ее ручки все-таки так могут. Она делает еще пару движений вперед, чуть поднимает голову, ловит мой взгляд и заразительно смеется, а затем ее коленочки все же разъезжаются, и она опять оказывается на животе. Тогда уже смеюсь я, а дочь недовольно куксится, но все же снова встает на четвереньки и опять ползет, держа путь в большую комнату. Видимо, она хочет показать свое новое умение не только маме, но и папе.
Я отшвыриваю от себя деревянную лопатку и бегу вперед нее.
— Макс! Макс, — Я трясу мужа за руку, опускаясь на колени у дивана. Неразложенного дивана. Муж опять спит как какой-то бедный родственник: без простыни, на узкой синтепоновой подушке, входящей в комплект мягкой мебели, и укрытый пушистым белым пледом, который я обычно стелю на пол, чтобы по нему мягко ползлось дочери. — Максим, проснись. — Я скашиваю взгляд и вижу, как в дверь уже заползает Лена. Судя по ее скорости, дочь уже поняла механизм таких передвижений окончательно и теперь очень довольна.
— Марина? — Максим открывает глаза и смотрит на меня удивленно. — Что? — Его взгляд тут же проясняется. — Я проспал? Не сработал будильник? — Он поднимается, крепко сжимая мою ладонь.
— Леночка поползла, — шепчу я, чувствуя, как по щекам опять начинают скатываться соленые капли.
Я знаю, что реагирую слишком эмоционально. Да и вообще нельзя быть такой плаксой, но как сдержаться? У Лены так долго не получалось! А Макс хмурится, смотрит удивленно на меня, затем переводит взгляд на дочь. Ей, в отличие от меня, он хотя бы улыбается, но все равно как-то натянуто.