Когда Максим просыпается, а я говорю ему, что не успела приготовить для него завтрак, он понятливо хмыкает, пожимает плечами, а затем неожиданно целует меня в кончик носа.
— Ну, хоть кофе мне сделай, сама же, наверное, тоже все еще не пила его.
Я застываю и чувствую, как к щекам приливает жар, я уверена, что они краснеют. Краснеют от стыда. Потому что минуту назад я опять проверяла в сети ли Степан или нет. Мысленно ругая себя за это, я наливаю Максиму и себе кофе, выставляю на стол любимое печенье мужа. И мы вместе с ним пьем кофе.
— Что-то Леночка сегодня долго спит, — удивляется муж.
— Потому что она всю ночь не отлипала от моей груди, — улыбаюсь я, — объелся ребенок. Вот и спит.
Я замечаю, как взгляд мужа опускается на мою грудь и вмиг тяжелеет. Я наконец-то вижу в его взгляде желание. Впервые за долгое время, я понимаю, что Максим все же хочет меня как женщину. У меня тут же бегут мурашки по рукам, спине и кажется, даже груди. Дыхание учащается и сразу становится уже не до кофе, Максим поднимает взгляд, мы встречаемся глазами, и я замираю, мне вдруг кажется, что все между нами как прежде, просто я что-то там себе напридумывала, сама обиделась, как говорится и-и-и… но Максим, кашлянув, разрывает наш зрительный контакт и быстро поднимается из-за стола, обрывая все то, что я действительно себе напридумывала…
— Спасибо за кофе, Малышка. Мне пора. Сегодня пораньше нужно на работе быть. Поцелуй Леночку за меня, — тараторит он все это, пока моет кружку за собой.
Максим. Моет. За собой. Кружку.
Удивительно.
А после, словно его ошпарили, муж вылетает из кухни и еще через пару минут я слышу громкий дверной хлопок, от которого и просыпается Леночка.
Я со стоном стучу себя по лбу, понимая лишь то, что еще немного и моя голова разорвется от переизбытка недавно и очень внезапно поселившихся в ней мыслей. А затем поднимаюсь и иду к дочери. Сегодня у нас очень важная встреча.
— Да, милая? — улыбаюсь я Леночке, она сейчас разглядывает подушку, которую я положила на край дивана, чтобы дочь случайно во сне не упала.
— Что, не можешь преодолеть такое тяжелое препятствие? — хитро улыбаюсь я и убираю подушку, а затем помогаю дочери спуститься с дивана, в который раз показывая ей, как это делается правильно, — вот так, да, ножками вперед. Да, умница.
Леночка радуется, что у нее получается, а затем встает на четвереньки и деловито ползет на кухню.
— Ну конечно, война войной, а обед по расписанию. В нашем случае завтрак, да дочь? — смеюсь я, а доча отвечает мне, что-то на своем, на малышевом. Причем судя по длине ее речи, она не только отвечает, но и рассказывает, что же приснилось ей этой ночью.