— Дела плохи, — Николай вернулся к Александру Дмитриевичу. — Сюда прибыл полковник Губин со второй сотней из своего знаменитого полка. Так вот он требует выдать всех вас, обвиняя в государственной измене. Единственное, что его ещё сдерживает, так это присутствие здесь Алексеева.
— Алексеева пока нельзя выпускать, — на всякий случай предупредил Протопопов.
-Не выпустят. Ему положен постельный режим. На ближайшие несколько часов — принудительно, — успокоил министра внутренних дел Государь. — Но долго дворцовая полиция не удержит казаков. Особенно, когда они узнают, что произошло с Алексеевым, и что в этом конфликте я продержал вас... Вы вправду нанесли казакам смертельное оскорбление?
— Я ответил Губину ровно той монетой, какой он того заслужил, — заверил Протопопов. — Кто и как воспринял это среди других — не скажу.
— Понятно.
Уточнять причины Николай не стал. Но раз озвучивал появление сотни Губина в Царском селе как проблему, значит так он и было. После Федя по отмашке принёс на подпись Государю распоряжения принятые на совете и каждое из них оформленное отдельным приказом.
— Я вынужден вам сказать кое что важное и не сочтите мои слова, как проявленное неуважение, — сам для себя незаметно, Протопопов снова перешёл в общении с Государем на «Вы». Момент, когда было необходимо общаться на «доступном языке» и на равных теперь остался позади. И теперь требовалось вернуться к привычным канонам.
— Говорите, Саша.
— Так вот, Государь, ещё раз прошу простить за свои слова. Но я вынужден вам напомнить, что сейчас, возможно, последний шанс для вас принять другое решение, — отчеканил Александр Дмитриевич. — Я ни к чему вас не склоняю ни в коем случае, тем более ни отчего вас не собираюсь отговаривать, но вы должны это знать.
— Решение принято, — отрезал Государь, ни секунды не раздумывая. — Аликс и дети выезжают. Я остаюсь.
— Уверены, что вам лучше оставаться? Я не смогу гарантировать, что вы будете пребывать в безопасности, оставшись.
— Я не ищу безопасности, Саша. И это я должен гарантировать вам безопасность в моей стране.
Протопопову на это нечего было ответить. Мощно сказано, хотя, быть может, и безрассудно... что до безопасности августейшей особы, то Протопопов действительно не мог гарантировать царю полной защиты.
Разговор на этом оказался завершён.
Решение действительно казалось конечным. Не продуманным, вряд ли взвешенным, но непоколебимым.
В конце Государь подписал все необходимые бумаги.
В комнате появились дети императорской четы, которых Протопопов видел впервые, чтобы вживую.