– Какая дикость. Господи, какая же дикость. Куда мы с тобой попали, – вполголоса проговорила накрашенная и тоже наряженная в настоящее тканое платье, Эмма.
Ди оглядела ее.
– Эмма, Эмма… на тебе платье… Вэлери… помнишь, той, которую убили за СПИД.
Эмма отшатнулась от Дианы; действительно, это платье казалось ей знакомым… но она и подумать не могла, что Крюгер принес ей вещи покойницы.
– О господи. Точно.
Эмма развернулась и заторопилась к выходу с площади, но ускользнуть ей не удалось – ее ловко взяла под руку и мгновенно, танцевальным движением, развернула к себе Мариэлла.
– Милочка. Приходите вечером ко мне, у нас что-то вроде женского клуба. Делаем маникюр, обсуждаем новости. Познакомитесь со всеми, – Мариэлла, как настоящий лидер, сразу решила взять Эмму в оборот, – приходите, приходите. Вы же не против, Крюгер? Не боитесь наших дамских разговоров?
Крюгер уже успел подойти, и Мариэлла задала вопрос, как это делают, чтоб обозначить чье-то присутствие.
– Мариэлла, Эмма еще не вполне привыкла к острову… ко мне…
– А мы над этим как раз и поработаем. Эмма, ничего не стесняйтесь, у нас принято общаться искренне, но не обязательно – откровенно. Крюгер, полагаю, вас к нам проводит.
– Спасибо, – сухо проговорила Эмма, – Крюгер, нам надо домой.
– Подожди, сейчас Судья скажет слово.
Судья как раз встал около Ди с усилителем звука в руках.
– Сожалею, что мы не можем проститься с Грэмом, как это принято на большой земле. Память о нем навеки останется в наших сердцах, потому что он был отличным футболистом, был краской в нашей серой жизни. Он был открытым и сильным, был хорошим примером для ребятишек. Мы все возмущены тем, что произошло. И у меня нет никаких сомнений в том, что убийца скоро будет пойман и казнен! Для этого мы привлекли к расследованию Чепмена, он – профессиональный криминалист, прибывший к нам на «Линкольне». Подвижки у дела уже есть, но в интересах следствия разглашать я ничего не буду, – Судья обратил свое лицо и мегафон к Грэму. – Дружище, ты будешь отомщен!
Диане на ум пришла странная мысль о том, как это дико выглядит со стороны: человек с мегафоном практически орет в лицо покойнику, и это считается актом скорби.
Грателли подал Судье маленький мешочек. Судья шагнул к гробу, и, высоко подняв мешочек над над грудью Грэма, высыпал из него землю. Грателли, стоящий рядом, поднес ко рту Судьи мегафон.
– Покойся с миром, друг наш! Скорбим, что ты не обретешь большую землю вместе с нами.
Восемь мусорщиков по сигналу Грателли подошли ко гробу и подняли его. Зазвучала незнакомая Диане музыка, какой-то католический гимн, и носильщики понесли тело по улице в сторону клана аграриев.