Вчетвером они стояли и глядели на гору барахла.
– Да, приятель, такой щедрости от генерала я еще не видал.
– Маркус, я теперь сержант!
– О! Так ты старше меня, приятель!
– Смотрите, – Пун принялся разбирать продукты, – здесь есть рыба, макароны, какие-то русские сладости в банках. Поможете нам все это съесть?
– Конечно, устроим пир, приятель! Ну-ка, девочки, принимайтесь за готовку, – распорядился Маркус.
Данита одарила Пуна яростным взглядом, и оба выскользнули из кухни, пока Маркус и Джесси разглядывали консервы.
– Мне надо уйти.
– Не сегодня, Данита.
– Слушай…
– Ты же понимаешь, что я не мог протащить все это незаметно?
– Ты прав… да.
– Приготовьте обед, поулыбайся, а потом пойдешь.
– Но как?
– Отведу тебя гулять. Или не отведу.
Из кухни раздался восхищенный вопль Маркуса.
– Ребята! Это же ром!
Маркус был на седьмом небе. Он уже и позабыл вкус этого тростникового напитка.
– Чего ждешь, открывай! – скомандовал входящий на кухню Пун, и Маркус деловито разлил в стаканы по пятьдесят граммов рома.
– Ну и день, а! За тебя, Пун. За вас! Ребята, мы знали, что у вас все получится!
Опипв и поморщившись от непривычной крепости, Джесси спросила:
– Пун, а зачем столько кроссовок?
– Так ведь новые, крепкие… А-а-а, тут же две пары – для вас!
– О-о-о…
Вся четверка в новых кроссовках дружно приготовила пасту с тунцом и оливками. Закатить такой роскошный ужин – это все равно, что есть трюфели на большой земле и запивать их, к примеру, отборным бордоским вином (только один вопрос – запивают ли трюфели бордоским или для грибов все-таки предусмотрено нечто вроде шабли). После пиршества Джесси и Маркус раскланялись и отправились подремать, прижавшись друг к другу обрюзгшими морщинистыми тушками. Внезапно атмосферу вечера нарушил пришедший солдат, который вызвал Пуна на берег, к Зилу. Посланник словно ждал возражений Пуна: «я пил ром, я пьян», и ответил на них, что генерал это предполагал и все равно приказал явиться.
Пуна ждала та еще прогулка, потому что Зилу, поглядев на ловушку для моллюсков, мигом смекнул, что чем больше ловушек – тем больше гадов, способных поставлять токсин. Значит, надо наделать целую флотилию таких бутылок с нанизанными на пластиковые иглы рачками и опустить их в пучину океана. Пун в этом предприятии не очень-то и требовался – конструкция была примитивной, и собрать такую не составило бы труда и десятилетке. Но мозг Зилу отчего-то не мог разложить по полочкам, как же работают пластмассовые воротца, вывернутые особым образом – так, что моллюски после трапезы уже не могли выбраться обратно в океан. По существу, и это было не сложно, но для пущей уверенности Зилу позвал Пуна. Тот явился полупьяным, выписывая дуги, раскачиваясь из стороны в сторону, и принялся, едва попадая по бутылкам, прорезать отверстия нужной формы. Подручные Лона – пяток солдат, отряженных генералом на это дело, как обезьяны, повторяли каждое движение филиппинца, а один даже – специально для того определенный – зарисовывал! Пун, путаясь в особенно трудной для него после застолья английской речи, объяснял, что и как следует делать. Неподалеку он заметил Альваро, который напряженно наблюдал за происходящим. Дремота наползала на Пуна, но он промямлил (самому ему показалось – бодро воскликнул): «Привет, док». Альваро, сверкнув глазами, развернулся и отправился восвояси.