Фед следил за работой ученика, оставив свои гусли покрываться желтой пылью в углу. Я же была при Еларе, помогала. Мне нравилось следить за сосредоточенным лицом лекаря, за тонкими, сухими руками, и нравился запах трав – то был запах надежды. Никогда я прежде не видела, чтобы на колдуна смотрели так. Никогда.
Фед мрачнел с каждым днем все сильнее и по вечерам долго спорил со своим учеником, когда думал, что я уже сплю.
Нутром мы все знали, что правда стояла за Еларом.
Шли дни. Когда оканчивалась дневная работа, я ходила учиться танцам у соседки, бывшей невольницы, чья причудливая судьба привела ее сначала из Аскании в Екадию, а затем и в Дубравр. Женщину звали Аса, и ее тело могло рассказывать истории – такие же интересные, как и ее собственная, – лучше слов. Она учила меня диким степным пляскам екадийцев и чарующим змееподобным танцам асканийцев. Мои успехи отвлекали Феда, но не меня саму. Людей вокруг нас становилось все больше, и страх следовал вместе с ними, поэтому я прикрывала длинными рукавами запястья, обматывая их полотном. Казалось, любое неосторожное движение выдаст нашу тайну.
– Говорят, летающих змиев видели в последний раз в этих горах. – Елар колдовством сращивал нить за нитью, чешую за чешуей на моих новеньких наручах с маками. – Ты знаешь, Лесёна, что прочней чешуи аспида ничего нет? Вот и ты ничего не бойся.
Он хотел подарить мне кусочек смелости, будто бы она могла стать оберегом. Но ни правда, ни смелость не сумели уберечь самого Елара. К середине лета его взяли червенцы во главе с Алым Вороном.
Вряд ли горожане не догадывались, кто такой Елар на самом деле, но и слуха было достаточно, чтобы однажды ночью в лекарский дом нагрянули червенцы. И когда Елара не стало, город тоже ненадолго задержался в Срединном мире: зимой от мора пал скот, а по весне проказа взялась за людей. Дубравр сожгли червенцы, а оставшихся людей забрали кочевники.
К тому времени мы с наставником были уже в Святобории. Фед оставил меня в Обители и исчез почти на год, а когда явился, это был не тот колдун, которого я знала раньше.
– Наглость – второе счастье. – Минт заглянул в общую комнату и, удостоверившись, что рядом никого нет, вернулся в отведенную нам каморку. «Должный образ» в понимании червенцев оказался скромным. Если мне спальное место подготовили, то охранителю полагалось спать в проходе, на полу. Но Минт не жаловался.
– Пить хочешь?
Воин стащил со стола кувшин, щедро плеснул воды в кружку и протянул мне, но я отказалась. Сиирелл исчезал вдали, а у меня все еще подводило нутро. Фед молчал, также пребывая в подавленном настроении. Ардониец-провожатый сказал, что перед встречей с наместником меня осмотрит другая муниса. Для нас это означало, что с Алым Вороном я столкнусь одна.