— Какая хорошая, послушная собачка! — восхищается Шарлоттина пухлая домработница, входя в комнату. — Можно ее погладить? Это ведь настоящая овчарка, правда?
Удивительно, какая метаморфоза может произойти с человеком буквально за считанные мгновения. Услышав от своих хозяев, что это вовсе не «собачка», а один из моих волков, женщина, обычно такая бойкая и веселая, внезапно вся как-то цепенеет, бледнеет, она уже не в силах пошевелить ногами, а руки начинают трястись мелкой дрожью, глаза ее закрываются — она вот-вот упадет без чувств. И все это из-за бедного, безобидного Чингиса, который к тому же теперь еще встал и медленно приближается, желая «познакомиться» с новой персоной. А персона не в силах вымолвить и слова, хотя охотней всего дико закричала бы: «Уберите это чудовище!» Но губы лишь безмолвно шевелятся от ужаса.
Раньше мне о подобном парализующем человека страхе приходилось читать только в книжках, и я, откровенно говоря, не верил, что такое в жизни бывает, что от испуга можно потерять дар речи. Поэтому я с удивлением наблюдал эту сцену и не сразу спохватился отозвать Чингиса. А после того как отозвал, женщина еще в течение пяти минут никак не могла прийти в себя. Мы все вместе принялись уговаривать ее погладить волка, который совсем не страшный, но она и слушать нас не захотела. Однако, забегая вперед, должен сказать, что после нескольких наших посещений она все-таки перестала бояться Чингиса и даже полюбила его.
А в тот первый свой приезд я не захотел в часы пик ехать назад на электричке. В это время она бывает так набита, что в нее и самому-то не втиснуться, не применив силовых приемов, а тут еще с волком! Да и Чингис ни за что и не согласится тесниться между таким множеством чужих ног. Так что я решил поехать на трамвае, пусть с пересадкой и немного дольше, но зато без толкотни. Ехать нам надо на шестьдесят девятом номере. Шарлотта поехала с нами — ей все равно к зубному врачу, а это в ту же сторону.
Стоя на остановке, мы поспорили, у кого лучше зрение — кто раньше разглядит издалека номер подъезжающего трамвая. Шарлотта утверждала, что шестьдесят девятый она ни с одним другим не спутает, потому что «он качается как ненормальный из стороны в сторону». И действительно, она оказывается права — старый бравый вагончик, сохранившийся, скорей всего, еще с кайзеровских времен, устраивает такую качку, словно это четырехмачтовая шхуна при легком бризе…
— Вот видишь, только в этом чертовом шестьдесят девятом такая болтанка, — заявляет Шарлотта, и я не пытаюсь ее разубедить.