На сей раз, кажется, тревога не ложная: служитель Айхгорн во время уборки павильона обнаружил необычную лужицу. Задрав голову, он стал задумчиво разглядывать брюхо Лизы, которая, как обычно, во время его утренних занятий стояла рядом и с интересом за ним наблюдала. Он заметил, что ее желтый, в коричневых пятнах живот время от времени судорожно сжимается явно от схваток. У Айхгорна от волнения бешено заколотилось сердце: ведь ему предстояло присутствовать при родах у жирафа в неволе; более того — это будет детеныш жирафа, впервые появившийся на свет во Франкфуртском зоопарке за все сто лет его существования!
Айхгорн откатил в сторону высокие раздвижные двери, и Лиза шагом иноходца на своих длинных ходульных ногах прошествовала во внутреннее помещение, залитое нежно-зеленым светом, исходящим от стеклянной стены, за которой поднимается к потолку целое буйство зеленых тропических растений.
Обычно внизу, у ног этих башнеподобных существ, движется бесконечный поток посетителей, словно извилистая колонна странствующих муравьев. Однако в эти ранние утренние часы посетителей еще не бывает, и это очень хорошо: по крайней мере молодой мамаше ничто не помешает спокойно произвести на свет свое потомство.
Надо сказать, что первые роды у разных видов животных нам, работникам зоопарка, часто приносят немало огорчений и забот. Детеныши зачастую появляются на свет ослабленными, нежизнеспособными, а матери подчас от них отказываются или обращают на них мало внимания.
Когда несколько лет назад в Базеле появился на свет первый «швейцарский» жирафчик, молодая мамаша повела себя так, словно бы не имела к нему никакого отношения! Она не стала его облизывать, а принялась метаться по вольере взад и вперед, причем наступила при этом на ногу новорожденного, которая с хрустом переломилась пополам. Малышу пришлось наложить шину и выкармливать его из рожка. Но спасти жирафчика все равно не удалось: он был столь ослаблен, что спустя полгода его пришлось из милосердия усыпить — все равно не жилец. У себя дома, в Африке, он наверняка не прожил бы и одной ночи. Я подозреваю, что первые роды у некоторых видов животных происходят «вхолостую»: материнский инстинкт к этому времени еще окончательно не развился.
Нашей Лизе тоже предстояли первые роды. Вела она себя как обычно: хрупала сеном из душистой люцерны, которое ей кладут в корзину и на лебедке поднимают на высоту пяти метров до уровня ее головы.
Мы собрались вокруг Лизы и ждали событий. Схватки стали повторяться каждые десять — пятнадцать минут. Мы гадали, каким образом такие длинные ходульные ноги и длиннющая шея детеныша могут быть так компактно упакованы в относительно коротком туловище матери (живот ее во время беременности практически совсем не увеличился в объеме!).