— Молодец, Бетя! Правильно! — говорю я уже ласковым голосом.
Потом я заставляю ее отойти, пятясь задом, на свое исходное место, чтобы начать игру заново, — десять, сто раз одно и то же. Бете достаточно легкого нажима палки, чтобы она попятилась назад. Мони и этого не требуется: она делает все самостоятельно, после того как достанет из ящика свой кусок. Менне же приходится прямо-таки пихать изо всей силы, чтобы заставить двигаться задом. Я и не стараюсь больше. Пусть разворачивается и бежит за мной вслед, раз ей так хочется.
Вот так мы и тренируемся каждый день по утрам и вечерам. Но должен заметить, что слоны не особенно выносливые ученики. Если кому-то из них пришлось пробежаться взад и вперед тридцать — сорок раз подряд — с него уже хватит. Результаты становятся все хуже, а потом такая «утомленная дама» и вовсе отказывается подойти к ящикам и просто останавливается на полдороге и стоит. Притом она еще совсем не утолила свой голод! Если я побросаю куски хлеба просто на пол — она способна съесть еще целую гору!
Честное слово, иной раз можно прямо прийти в отчаяние, когда эти здоровенные дылды все вновь и вновь хватаются не за те крышки, что надо.
— Эй, приятель! Соображать надо! — не выдерживает иногда господин Алерс, срывается с места и бежит следом.
У него вообще была такая привычка обращаться к своим слонам словами «Эй, приятель» или «Эй, крошка». А провинившаяся здоровенная «крошка», виновато поджимая зад и издавая от волнения характерный «храп», топчется возле этих «проклятых» ящиков, так ужасно похожих один на другой, что отличить невозможно…
Случается, что Бетя стоит в нерешительности между двумя ящиками, переминаясь с ноги на ногу и раздумывая, какой бы открыть. Когда она в очередной раз выбирает неправильный и бывает за это обругана, то иногда в ее животе раздаются «громоподобные раскаты», которые случайные посетители, пришедшие поглазеть на наши занятия, принимают за угрозу и выражение «бешеной злобы». На самом же деле это не имеет никакого отношения ни к злобе, ни к страху. Подобные звуки слон издает всегда, когда чем-то взбудоражен, возбужден, а случается, и от радости.
Если Бетя ошибается слишком часто и ее непрестанно ругают, она в конце концов совсем обалдевает: стоит перед ящиками и не решается ни один из них открыть. Если к ней приблизиться, она смущенно надувает щеки и подгибает зад. В такие «плохие» дни может случиться, что она откроет крышку нужного ящика и, сбитая с толку, не знает, что ей дальше делать. Если я ее окликну в такой момент, то она, вместо того чтобы опустить хобот в ящик и взять хлеб, начинает водить им снизу вверх, пытаясь поднять уже поднятую крышку.