Понемногу моя маленькая черная записная книжечка начинает заполняться наблюдениями. Сотни, тысячу раз слонам приходится бегать взад и вперед. Постепенно едва заметные достижения моих учеников несколько улучшаются. Конечные результаты таковы: в среднем на три-четыре правильных ящика — один неправильный. Дальнейших улучшений, как видно, ждать не приходится.
А теперь мы перейдем к тому, ради чего мы, собственно, и затеяли весь этот эксперимент и провели столько часов за подобным занятием: мы хотим проверить память наших четвероногих «абитуриентов».
Итак, Кафтан кладет приманку в ящик, захлопывает крышку, а я удерживаю Лони крюком за хобот, не даю сразу же кинуться бежать. Я тихо считаю:
— Двадцать один, двадцать два, — и только потом отпускаю ее.
Интересно, запомнила ли она за эти две секунды нужный ей ящик?
Молоденькая слониха, которой еще нет даже восемнадцати лет, «Малышка», как мы ее между собой называем, срывается с места и опрометью кидается к ящикам. В то время как три другие слонихи всегда так степенны и неторопливы, Лони несется прямо рысью. Более того, к моему постоянному удивлению, последнюю пару метров перед ящиками она скользит, прямо как на лыжах, по гладкому бетонному полу, потому что иначе не в состоянии затормозить. У этой малышки вообще вечно одни шалости в голове. Ей лишь бы похулиганить! Так, она часто по дороге к ящикам вдруг останавливается и начинает старательно подбирать хоботом с пола оброненную там соломинку, чтобы затем удовлетворенно отправить ее в рот. Это одну-то единственную соломинку! Подобные фокусы позволяют себе время от времени и другие три слона. Мне приходится внимательно следить за тем, чтобы пол каждое утро был тщательно выметен. Потому что, если кто-либо из слонов только на мгновение отвлекся, подумал о чем-нибудь другом, начал подбирать что-то с пола, тогда все: правильного решения уже не жди!
Когда Лони по утрам отвязывают для учебы, она начинает с вожделением скрестись и тереться о стенки. Особое удовольствие она получает тогда, когда предварительно успевает обсыпать себя песком, чтобы он во время трения так и скрипел на коже. Звук, от которого особенно чувствительные люди поскорей затыкают пальцами уши… В иные дни Лони бывает особенно игривой и безобразничает сверх всякой меры. Тогда она «скользит на лыжах» даже задом наперед, садится на свой зад, громко трубит, хватает меня хоботом и тянет за собой. Мне бывает очень жалко ее строго одергивать, эту «малышку» Лони, и заставлять снова переходить к серьезной учебе.
Три и три десятых верного решения приходилось на одно неверное, когда слонов отпускали тотчас же после того, как только захлопывалась крышка. Теперь же, когда их заставляли пережидать две секунды, верных решений оставалось не больше, а то и меньше одного на каждое неверное! Но это не значит еще, что слоны при таких условиях совсем не в состоянии вспомнить правильный ящик: ведь пустых ящиков-то четыре, а с хлебом всего один. Если бы они выбирали любой первый попавшийся ящик, то по теории вероятности на одно правильное приходилось бы четыре неверных решения. Ну что ж. Я вынимаю секундомер и заставляю своих четырех красавиц постепенно пережидать все больший срок после того, как Кафтан опустит хлеб в ящик. О, ожидание не в правилах такого гиганта, желающего получить свой кусок хлеба! Я прямо чувствую, как могучая Мони осторожно надавливает на крюк, которым я удерживаю ее за ее толстый, словно древесный ствол, хобот.