В принципе, тот факт, что целью визита в логово к Карине было отнюдь не увольнение, должен бы радовать, однако в такой ситуации нельзя было не разглядеть два очевидных минуса.
Во-первых, головной офис находился на противоположном конце города, и прямо из этого факта вытекал второй. До конца рабочего дня оставалось едва ли больше часа, а на мне еще висел отчет. Бессмысленный, но беспощадный, как и большинство того, что делалось в «Эвите».
– У нас же курьер есть, – попробовала начать издалека, цепляясь за призрачную возможность избавиться от сомнительного удовольствия тащиться в центральный офис.
– Есть, – даже не стала спорить Карина, однако никакого развития мысли с ее стороны не последовало, поэтому пришлось продолжить самой.
– И это его работа, – подтолкнула мысли секретаря в нужную сторону.
– Его.
Железный ответ. Зал с тараканами аплодирует стоя.
– Так почему должна ехать я?
Ощущение, что разговариваю с волнистым попугайчиком, все крепло.
– Он на больничном.
Бинго! Нам все-таки это удалось!
Не сказать, что я осталась довольна ответом, но он хотя бы случился, поэтому теперь решила действовать с другой стороны.
– Карин, у меня отчет горит, закончить сегодня позарез надо.
– Ну, приедешь и закончишь, – оторвав, наконец, взгляд от своих идеально наманикюренных пальчиков, проговорила девушка. – Я не поняла, ты приказы Станислава Аркадьевича оспаривать собралась?!
Нет, естественно, я не собиралась этого делать. Жить еще хотелось, да и кушать тоже, поэтому вылететь с работы за то, что не смогла отвезти какую-то дурацкую папку, было бы просто глупо.
Взяв идеально закатно-кровавый кусок пластика, развернулась и зашагала к выходу из кабинета, по пути успокаивая себя тем, что люди и с крепостным правом жили.
На самом деле понятие «нормированный рабочий день» значило в «Эвите» примерно столько же, сколько и знание основ вегетарианства в племени людоедов.
– Ты не бьешься в истерике, и это уже хороший знак, – встретив у дверей, блеснула проницательностью лучшая подруга.
Я скривилась и опустила глаза, случайно заметив у нее в руках флакончик с нашатырем.
– А это еще зачем?
– Ну-у-у-у… Зная то, как ты реагируешь на все…
– Нормально я реагирую! – перебила на полуслове. – Еще одно слово по поводу вымышленной мнительности, и я больше никогда не приготовлю шарлотку.
Это был нокаут.
– Да чего ты сразу начинаешь, я ж любя…
В том, что все, что творила и вытворяла Луша, было результатом ее больших и светлых чувств, я не сомневалась. Мы дружили с раннего детства, хотя правильней было сказать, что общение началось еще даже до рождения. И тут, пожалуй, нужно сделать небольшое уточнение.