Провожу оплату банковской картой и иду в палату, где мне дают стерильную одежду. Я волнуюсь, но пытаюсь совладать с этим ощущением. Утешаю себя мыслью, что скоро стану мамой. А если вдруг передумаю, то всегда смогу…
Нет.
Я не передумаю.
Точно.
— Мирослава Евгеньевна, можно? — стучится в дверь доктор, когда я поправляю выданный халат.
— Да, входите.
Врач мне попалась пожилая, опытная женщина. Она проходит в палату, садится на стул у окна и смотрит на меня.
— Ну как вы себя чувствуете?
— Боюсь немного, — честно отвечаю я.
— Вы можете отказаться от процедуры… — говорит она, продолжая смотреть, словно проверяет меня, будто бы хочет убедиться, что я не передумала.
— Нет. Я не хочу отказываться.
— Хорошо. Вы всё ещё можете согласиться на общий наркоз, чтобы не чувствовать боли…
Я вспоминаю, что однажды потеряла ребёнка. Не хочу пройти через это снова, поэтому отрицательно мотаю головой. Воздействие медицинских препаратов на мой организм должно быть минимальным.
— Ладно. Вы очень храбрая женщина, — говорит она и встаёт на ноги. — Пройдёмте в процедурную…
Голова идёт кругом, когда меня везут на каталке после забора ооцитов. По лбу стекают капельки пота, мелкая дрожь бьёт всё тело. Было больно, но я выдержала. Взяв нужное количество материала, врач попросила медсестру ввести мне снотворное и обезболивающее посильнее, чтобы я отдохнула. Сил идти самостоятельно до палаты не было, поэтому меня повезли на каталке.
Не помню, как точно оказываюсь на кровати — сама или мне кто-то помог, потому что проваливаюсь в сон.
— Дура! Какая же ты дура! — говорит бывший муж и ходит по пустой комнате, залитой светом, сцепив руки в замок за спиной — он всегда любил так делать.
— Убирайся из моей головы! — приказываю ему я и озираюсь по сторонам в поисках выхода, но не нахожу его.
А он приближается и хватает меня за горло, сдавливая его.
— Серьёзно думаешь, что можешь поспорить со мной? Ты же не выбросила меня из головы, Слава! Ты любишь меня! Всё ещё тайно мечтаешь, чтобы я позвонил, чтобы вернулся! Признайся себе! Сдайся! Мы можем вернуть нашу семью.
— Нет! — резко отвечаю я. — Ничего уже не будет как прежде! — отталкиваю его от себя. — Ты предал меня и убил нашего ребёнка.
— Я?! Нет! Это сделала ты! Убила одного, а теперь хочешь исправить это?! Во всём виноваты твои тупые истерики, Слава! Ты во всём виновата! Если бы не орала как дура и послушала меня, наша дочь могла уже подрасти. Сколько бы ей было лет, Слава?!
Я начинаю метаться, желая отыскать выход и вырваться из дурмана, и открываю глаза.
Голова гудит, а горло сдавливает тошнотворный ком. Я присаживаюсь и скидываю ноги с постели. Чувствую, что вся дрожу от страха. Прошлое так ярко вторглось в настоящее, а я оказалась слабой. Нет. Это просто был дурной сон. Кошмар, который частенько преследовал меня раньше.