Мамины глаза загорелись тем самым огоньком, который появлялся, когда дело пахло жареным. Она, как всякий журналист, любила горяченькое. А мне стало противно, что почти родные люди способны вызывать в ней трепет охотника за сплетнями. Мама моего выражения не заметила, шпарила без остановки:
- Мы Марата знаем с детства. И не верим, что он ту малолетку изнасиловал. Но дело серьезное. Свидетелей море, как они на блат-хате проснулись в обнимку в одной постели. Марат думал, что ей восемнадцать есть. Сейчас девки такие, что накрашенными и на двадцать пять выглядят. Акселератки. Наш Марат – парень видный. Она ему явно сама в трусы полезла, а теперь хочет денег отжать. Кто знает, может, у нее такой заработок. Разводит богатых парней на деньги, пользуется законом. А если и было у них что, так точно с ее согласия. А теперь разводит нюни, говорит, что силой ее взял. Но вроде как до суда не дойдет. Заберет заявление, когда о сумме договорятся. Гадко это все, Лера. Не думала, что Марат до такого скатится. Ведь мальчишки у меня на глазах выросли. Но, согласись, зачем парню из-за мелкой прошмандовки жизнь портить?
- А сам Марат что говорит? – спросила я о том, что интересовало больше всего. Рассказ мамы поверг в шок.
- Да его никто не спрашивает ни о чем. Не хотим тревожить. Он же после твоего отъезда, как раненый зверь, огрызался на любое слово. Оставили мальчика в покое.
- А мальчик ушел в отрыв… - пробормотала я, прислушиваясь к себе. Какие же мы, люди, сложные натуры – не о девочке я думала несчастной, изнасилованной или манипуляторше, не о суде или грозящей Марату тюрьме, а о том, что все, что с Маратом происходило, делалось без моего малейшего участия.
Почему, расставаясь с человеком, мы глупо верим, что жизнь его останавливается, что он практически умирает без нашей драгоценной особы? А жизнь его меж тем идет своим чередом, затейливыми линиями, резкими зигзагами. Дышалось ему без меня хорошо! Хватало дыхания, чтобы по блат-хатам шляться, девок соблазнять, и даже на суде красавчик Марат умудрился найти себе бабу. Спасительницу, мать ее! От злости сжались кулаки, защипало глаза от нежданных слез. Чувства рвались из меня, но говорить не могла при маме – сработала застарелая привычка не доверять и высказываться осторожно, чтобы она мои же слова против меня не использовала – поэтому вскочила, чтобы уйти к себе.
- Но с тобой-то он повел себя благородно, Лера! – сказала мама, а я даже ушам своим не поверила, чуть не рассмеявшись ей в лицо. Она же, как обычно, слепая к любым моим переживаниям, продолжила: - После того случая с пятнадцатилеткой он завязал. Пай-мальчик просто. Жениться даже собрался. Я, честно говоря, боялась, что, когда ты приедешь, начнутся проблемы. А вы себя повели как цивилизованные люди.