Вот начался ливень, а затем последовал первый раскат грома — после чего всё население деревни услышало знакомый, но такой же нестерпимый рёв, что пробивался даже через самые плотные берруши.
Те несколько часов, что будет продолжаться эта буря, покажутся местным самой настоящей пыткой, в течение которой они не услышат собственных мыслей, не говоря уже о других звуках.
На протяжении это времени в их мире не будет ничего, кроме этого неестественного рёва стихии.
Но вот небо несколько разъяснило, ливень ослабел, и рёв тысяч гроз затух так, же резко, как он и возник.
После этого люди выходят на улицы, садятся на скамейки и лавочки, и смотрят уставшим взглядом на свою родную округу — лёгкий ветерок остужает их, а постепенно до их слуха доходят первые звуки — учащённое дыхание, детские возгласы, лай собак и неопределённое шуршание.
Через несколько дней привычная жизнь восстановится, и люди станут веселее. Всем им очень не нравилось, что такая аномалия происходит именно в их окрестностях, но каждый внутренне сознавался себе, что после такого рода бурь все иные звуки, а особенно привычные, вроде смеха любимых и родных, казались гораздо приятнее.
Может быть, поэтому из этого места уезжали совсем немногие.
Переключение
Последний работник из технического персонала проверил все окна и выходы из огромного спортивного комплекса.
На сегодня его работа завершена. За окнами почти стемнело, посетители давно ушли отдыхать и заниматься своими делами, не связанными со спортом.
В здании на ночь останется только охранник, который, запершись в тесной комнатке, будет следить время от времени за камерами. Тусклое ночное освещение наводит на него тоску, и до самого утра он пробудет в полудрёме.
В одном из небольших залов установлены настенные электронные часы — что горят красным светом. Яркие цифры сменяли друг друга в темноте, где они были сейчас никому не нужны и ничего не обозначали.
Символы в темноте — часы в этот момент переставали работать нормально и превращались в пульсирующий сигнал, отправляемый непонятно кому.
С определёнными интервалами все отделения на часах загорались, а в следующую секунду оставалась лишь небольшая точка, заметная только потому, что стояла ночь.
До адресата эти послания не дошли.
Несколько раз сотрудники комплекса осматривали часы, но не находили каких-либо дефектов в механизме. А учитывая то, что днём они работали исправно, никто не стал этим заниматься, и часы оставили в покое.
Снимать же их никто не хотел — и часы продолжали пусть и не каждую ночь, но изредка посылать в темноту пустого спортивного зала световые сигналы.