— Это он тебе сказал? — заинтересовался Ахемен.
— Нет, — мотнул головой Арнульф. — Это я сам догадался, по обрывкам разговоров. Ему большая война нужна, чтобы денег заработать. Серьезный человек, широко мыслит. Для него люди — как букашки мелкие, раздавил и забыл. Мы с Карлом много чего в жизни плохого сделали, но по сравнению с ним — дети малые. Он море крови выпустит, лишь бы лишний золотой заработать.
— Имя? — отрывисто спросил Ахемен.
— Не знаю, он не сказал. Да я и не спрашивал. Мне его имя без надобности.
— Да, так мы далеко не уедем. Надо тебя в руки специалистов передавать, — почесал затылок Ахемен.
— Ты обещал, помнишь? — с угрозой спросил Арнульф.
— Клянусь! Ты умрешь быстро и легко, после того, как все расскажешь следователям. Слушай, сделай одолжение, — попросил вдруг Ахемен.
— Чего тебе сделать? — выпучил глаза Арнульф.
— Одолжение, говорю, сделай, — терпеливо сказал княжич. — У тебя документ есть какой-нибудь?
— Солдатская книжка, — ответил совершенно сбитый с толку наемник. — А тебе это зачем?
— А мы сейчас выйдем отсюда, зайдем в первый же храм и поженимся. Свидетель нужен.
Глава 12. Пророчество № 89
За полгода до этих событий. Вавилон, Империя. Фархад Или.
Вавилонский купец Фархад Или довольно забросил ноги на стол. Серьезный и длинный блеф, который он готовил на бирже около трех месяцев, сегодня, наконец, был отыгран. Вбросы информации, которые он финансировал, все-таки сумели раскачать рынок. То один государственный муж, то другой могли обронить слова сожаления о том, что придется затянуть пояса, и что урожай ожидается меньше, чем обычно. Пошли слухи, что зерно будут закупать в Египте, а то и у Ардаширов и Ануширванов, владеющих житницами на Северном Кавказе. Биржа отреагировала нервно и абсолютно предсказуемо. Плюс двадцать пять процентов к котировкам за неделю. Фархад зафиксировал все свои короткие позиции и вышел в деньги. Не нужно гневить светлого Бога. Скромность — главное качество спекулянта. Нужно вовремя унести ноги. И особенно нужно унести заемные средства, на которые эти самые короткие позиции были открыты. Он уже получил почти два миллиона дариков прибыли, после того, как расплатился с банком любимого дядюшки, чтобы его демоны забрали. Теперь он сыграет вторую часть пьесы, и те же государственные люди с одухотворенными лицами пересмотрят свои прогнозы, и рынок не менее нервно спикирует вниз, потому что мгновенно выбьет тех, кто ставил на повышение. Рыдающие зерновые трейдеры, что хотели с заемным плечом срубить процент-другой, уйдут в огромный минус, и разорятся вчистую. А на дне ценовой ямы можно будет подобрать еще контрактов на зерно из Вавилонии и Шумера, и подождать, пока отрастет. Он, Фархад, их всех поимеет. Он сам иногда не понимал, что же ему нравится больше, зарабатывать деньги, или читать в газетах некрологи об очередном инфаркте или суициде. И то, и другое, наверное. Ну, и еще третье — острое, щекочущее нервы чувство власти над судьбами людей, их доходами и жизненными планами. Это было его наркотиком, его истинной страстью. От этого ощущения у него даже вставало то, что не всегда вставало на собственную жену. Ради этого он поднимался утром и шел на работу. Денег у него было предостаточно, на три жизни хватит, и еще внукам останется. Ведь не деньги главное в жизни, а тот кураж, который получаешь, умело управляя ими. Ну, а если попутно удается затоптать кого-то из ничтожных слабаков, так это дополнительный плюс, как вишенка на торте. Как хорошая приправа к изысканному блюду. Вроде бы без нее всё то же самое, но блюдо становится обычным, пресным и скучным.