И все кончилось. Глинолицые перестали сопротивляться. Стали двигаться бессмысленно — кто-то брел, спотыкаясь, в сторону от схватки, кто-то смотрел на зажатое в руке оружие, словно впервые его видел. Глинистые маски лиц шли трещинами и раскалывались. В мертвых глазах впервые появилось что-то, похожее на живое чувство. На удивление.
Но никто не всматривался в мертвые глаза. Вспыхнул новый фальшфейер — зеленый. Оцепеневших врагов добивали с каким-то странным чувством…
Добивали те, кто остался на ногах. Четверо. Гамаюн сидел, прислонившись к камню стены. Сферы на голове не было. На камуфляже кровавое пятно — быстро растущее. Еще двое — не шевелились, заваленные телами дважды убитых. Хотя нет, один встал, пошатываясь, смахнул кровь с лица…
Лягушонок — по шее змеится красная струйка, но вроде цел — наклонился над поверженным врагом, удивленно присвистнул, пытался выдернуть кончар, застрявший в вытянутой, шишкообразной голове. Огромный глаз-самоцвет в середине лба был раздавлен лезвием — и все равно переливался, сверкал разноцветными гранями.
«Кукловод», — подумала Багира. Последний? Ей было все равно, силы куда-то ушли, бок немел, хотелось лечь и закрыть глаза. Она не легла, она опустилась на колени перед Гамаюном — и сразу поняла, что дело плохо.
Ну вот и все, подумала Багира отрешенно. Вот и кончилась сказка, кончилась гнусно и жестоко, черный замок захвачен и злые волшебники повержены, но хеппиэнда, руки принцессы и половины царства не будет, потому что герой умирает в луже собственной крови, а плененная принцесса оказалась сучкой, сдавшей всех, кого можно, и нет в конце рассказа ни точки, ни многоточия, а лишь огромный жирный знак вопроса: зачем? зачем? зачем все это?
Но прохрипела Багира сорванным голосом другое: «Лягушонок! Заряды!»
Лягушонок плюнул на застрявший в черепе чужака кончар и торопливо стал распаковывать заплечники, сброшенные перед рукопашной.
Гладкие своды спускались полукругом, плавно переходя в гладкий пол. Больше ничего тут, в каменном мешке, не имелось — только толстый броневой люк, перекрывавший выход в главную пещеру.
Живых тут не было — одни мертвые. Много мертвых.
Мертвецы с тупой настойчивостью бродили, ощупывая холодный камень, словно хотели вырваться на волю, под солнечный свет. Но они ничего уже не хотели, мертвые не имеют желаний… А эти не могли даже воспринимать и исполнять желания тех, кто подарил трупам псевдо-жизнь — имплантанты, активизирующие мертвые мышцы и органы, глинолицые уже получили, но чипы управления в их головах пока не стояли…