– Ты удивляешься, – сказал мне старожил Володя, – потому что не понимаешь простых вещей. Местные – не евреи, во всяком случае в твоем понимании. Они – не гонимые интеллектуалы, про них рассказывают другие анекдоты, они не входят в тайный клуб отверженных, не знают фаршированную рыбу, не поют песен сестер Берри и не тоскуют по Европе.
– Кто же тогда населяет Израиль?
– Израильтяне, библейский народ.
– А как он выглядел?
– Как израильтяне. Воинственное племя, выходцы из которого часто сражались наемниками в древних битвах.
На этом разговор прервался – я рассматривал загорелого парня в гимнастерке. На спине, где висел автомат, она протерлась до дыр.
13 апреля
Ко дню рождения Метрополитен-музея
Впервые я попал туда на второй день после переезда в Америку, и с тех пор не пропускал ни одной выставки. Мет – мой запасной дом, дача души, где я прячусь от политических новостей, домашних невзгод и плохой погоды.
Метрополитен, первый, самый большой и лучший музей Америки, настолько же характерен для этой страны, насколько он отличается от своих прославленных собратьев. Чисто американский феномен, как бейсбол и родео, Метрополитен – самый демократичный музей в мире. Культура здесь живет в вечном музейном согласии, без иерархии и без границ во времени и пространстве.
От моего дома полчаса езды до леса и столько же до Метрополитен. Я не устаю этому радоваться. Не путая природу с искусством, я одинаково люблю и то и другое, находя в них много общего. Мы знаем, что нас ждет в лесу и в музее, но всегда натыкаемся на непредвиденное и чудесное. И лес, и музей – альтернатива обычной жизни. Первый был до нее, второй – после. Один растворяет будни, другой перегоняет их, повышая градус, но оба дарят праздником. Поэтому мы можем бродить по галереям и тропинкам с одной и той же целью – отпустить вожжи и выбраться из обыденного, подставив себя под целительное излучение прекрасного.
Однажды за день, проведенный в Метрополитен, я посмотрел выставку исторических костюмов, картины символистов, сюрреалистические фотографии и папуасские пироги. Потом забрел в китайский садик, где первыми в Нью-Йорке распускаются цветы, и решил, что не прочь, как мумии из египетского отдела, остаться здесь навсегда.
13 апреля
Ко дню рождения Сэмюэла Беккета
Я не знаю другого автора, с которым было бы так трудно жить и от которого было бы так сложно отделаться. Войдя в твою жизнь, он в ней остается навсегда. Я уже перестал сопротивляться. Дело не только в том, что я люблю его книги, мне нравится он сам, и я без устали пытаюсь понять, как он дошел до такой жизни и как сумел ее вынести.