– А это, та-дааам! – Гриша помахал бутылкой с прозрачным содержимым, – если нам вдруг не хватит!
– Ладно, тащи в холодильник, – распорядился Егор, а про себя подумал: «Я об этом пожалею».
Егор с Гришей болели за разные команды, но для приятелей, дружба которых началась тридцать лет назад, это не было камнем раздора. Они от души радовались и праздновали мячи, залетевшие в любые ворота. Отмечать было что – матч выдался богатым на голевые моменты, жесткие столкновения игроков и «горчичники». Накал страстей царил нешуточный, пиво текло рекой и в этот мутный нефильтрованный поток незаметным ручейком влилась и беленькая.
«Ну хорошо же посидели!». Это да. Тут не поспоришь. Но у всего бывают последствия. И на утро последствия были такими, что Егору захотелось умереть, не приходя в сознание. А кому такое сознание нужно? С накатывающими приступами тошноты, подрагивающими конечностями, дикой головной болью и гулом в ушах. Причем гул бы не как обычно после жуткого похмелья, а со странностями. Он был импульсным, то нарастал, грозя разорвать череп в клочки, то отступал, даря моменты благостного облегчения.
Эти приливы и отливы могли продолжаться еще очень долго, если их не загасить таблеткой. Точнее – целой горстью таблеток. И запить, обязательно запить ведром приятно холодящей горло воды. Егор открыл один глаз… и тут же торопливо его закрыл. Ему прямо в лицо бил мощный потолочный осветитель. Настолько яркий, что Егор почувствовал, как его мозг шкворчит, будто утренняя яичница на сковороде.
Мрак сомкнутых век принес облегчение. И одновременно озадаченность – Егор точно помнил, что в его квартире подобных прожекторов на потолке не было. Мозг, хотя и находился в явном ауте, послушно запустил простенький анализ: «Люстра на потолке не моя. Вряд ли бы мы с Гришей заморочились настолько, чтобы ее поменять. Следовательно – потолок не мой. Следовательно – квартира не моя. Следовательно…».
– Семеныч, – простонал Егор, справедливо полагая, что его друг должен находиться где-то поблизости. Сознание же продолжило невыносимую аналитическую работу и выдало еще одно предположение: «Мы в вытрезвителе. Белый потолок, яркий свет. Больница или медвытрезвитель. Да что угодно, лишь бы не морг!», – прокручивал в голове Егор и удивлялся, как он вообще вне дома оказался. Помнил, что они дождались окончания матча, потом традиционно двинули по три тоста за военный флот, потом… ух как же тяжело оказалось выдергивать воспоминания из памяти! Гриша выкинул какую-то глупость, но вот какую?!
– Ожил? – под ухом раздался веселый голос Гриши «будь-он-проклят-Семеныча».