– Да, я такой. А к чему это вы? В чем конкретно я уникален? И зачем вы достали этот отвратительный ржавый мессер. Выбросьте эту гадость! Если вы хотите хороший нож, так спросите у меня. Я таки скажу вам адрес одного торговца, счастливого мужа моей бедной племянницы Сары… Почему бедной? Так быть замужем за таким чёрствым мужланом, зарабатывающем на заточке ножей это, скажу я вам, то еще удовольствие. Не размахивайте передо мной своей железкой!
Предупреждаю у меня слабое сердце…
– Ты Яша, станешь первым, кому сделали повторное обрезание, – я пощупал подушечкой большого пальца заточку на тесаке.
– Вы весьма любезны, но я таки вынужден отказаться от вашего щедрого предложения. Поймите, моя старая больная мать просто не пустит на порог своего любимого сына с таким гешефтом.
– Где деньги, Яша?
– Вот вы опять за деньги. Неужели нет других тем для разговоров? Всем нужны от бедного Манна только деньги. Таки если вам нужны деньги обратитесь в чудесную контору Ульсона и Свенсона, эти прекрасные гномы выдадут вам ссуду, а сославшись на мое честное имя вы получите ее абсолютно бесплатно, за каких-то сорок процентов в сутки. Я вижу вы удивлены столь щедрым предложением? Да, имя Якова Манна что-то да стоит в высших кругах Гаттенбурга…
Мне надоело слушать и я просто воткнул тесак ему в ногу.
Маньяк замолчал, опустил взгляд на торчащий из бедра, загнанный по рукоятку тесак, на хлешушую из артерии кровь и стал резко бледнеть. Может я переборщил? Упадет сейчас в обморок, возись потом с ним, приводи в чувство, чтобы деньги получить.
– Что вы наделали! – Маньяк поправил указательным пальцем сползшие на нос очки и строго посмотрел на меня поверх оправы, – Это же мои лучшие брюки! Вы знаете сколько стоит химчистка?
– Можно подумать! – мне стало неловко и я спрятал тесак за спину, – Вычтите из моего гонорара.
– Обязательно вычту, молодой человек. Но вы останетесь мне должны еще триста золотых.
Маттиас сзади аж присвистнул. А я выронил тесак. Звякнув об пол, он отскочил под луивитоны суккубе. Матильда отвлеклась от маникюра, который наводила все то время, что я препирался с прижимистым Домоуправленцем, фыркнула и, изящно наклонившись, подобрала мой тесак. Надеюсь, потом вернет.
– Триста золотых?! Откуда такие цифры?
– Пятьдесят за брюки и семьсот пятьдесят - моральный ущерб. Вы знаете как были дороги мне эти брюки? Их подарил мне сам… впрочем это не важно. Важно то, что теперь я морально надломлен.
– Шеф, – Маттиас положил мне сзади на плечо свою ручищу, я аж присел немного, какая она здоровенная и тяжелая, – может я его просто надломлю?