Члены комиссии разбрелись по коридору и принялись методично открывать одну дверь за другой, заглядывая внутрь и переходя к следующей. Через пару минут, все двери были открыты.
Маньяк стоял в конце коридора и смотрел, как тот наполняется лужами крови, вытекающей из приоткрытых дверей на напольную плитку. Профессор зажмурился в ожидании душераздирающих криков.
Секунда. Другая. Тихо. Не было слышно ни криков, ни захлебывающийся в крови хрипов, ни мольбы о пощаде. Тишина. Маньяк открыл глаза и увидел недовольные лица членов Комиссии, смотрящие прямо на него.
– Если вы закончили играть в жмурки, то мы ждем ваших объяснений! – голос Старшего был полон раздражения.
Манна бросило в холодный пот. Сорвавшись с места он побежал по коридору, заглядывая в каждую из дверей, и везде его ждала одна и та же похожая картина: растерзанный, поломанный, изувеченный узник молчал и флегматично смотрел пустыми глазами вдаль.
В панике, Маньяк подскочил к одной из жертв пыток. Это был рослый орк, некогда могучий воин, а теперь беспомощный мешок мышц, прибитый за конечности к стене. Клыки его были вырваны и изо рта стекала струйка крови. Манн схватил, лежащий на металлическом столике неподалеку, первый попавшийся нож и с силой воткнул его орку в живот. Ноль реакции. Ударил ножом еще раз. Не помогло. Ударил снова. И снова. Профессор яростно кромсал молчаливого узника до тех пор, пока из образовавшейся рвано-резанной раны, больше походившей на отверстие от направленного взрыва, на пол не упали нарубленные в мелкую соломку кишки и прочие внутренности орка, а сам он, прикрыв глаза, не испустил дух.
Бешено рыча и яростно вращая глазами, Профессор в некогда белом, а теперь заляпанном с ног до головы кровью, халате, с ножом в дрожащей руке, повернулся к членам Комиссии.
– Кажется, здесь все понятно, – Франт сделал очередную пометку и вопросительно посмотрел на Старшего.
– Да, думаю все кристально ясно, – Седовласый тяжело вздохнул, – Яков Самуилович Манн, в вашем прошении о назначении вашему заведению звания Дома Высокой Культуры Пыток отказано.
Дав знак своим младшим коллегам, Глава Комиссии еще раз, с сожалением и брезгливостью, посмотрел на Домоуправителя и прежде чем они покинули комнату, бросил на прощание:
– Жалко что мы потратили на бездарность, вроде вас, столько времени.
Члены Комиссии удалились, а Маньяк отбросил в сторону нож и опустившись на пол, поджал ноги, обхватил их окровавленными руками и, уронив голову на колени, заплакал…
*****
Звякнув о подставленный Ульсоном обух секиры, стрела отрикошетила и попала в ногу Свенсону. Гном наклонился, схватился за древко и вырвал из голени вместе с мясом длинный трехгранный наконечник.