И как теперь не верить в судьбу?
Соловьев смахнул крошки с бороды, которую отрастил, войдя в возраст Христа.
– Угощайся.
– Спасибо.
Корней выудил из коробки картофельную соломку.
Офис купался в солнечных лучах. Молодое издательство состояло из двух работников. Соловьева и Туранцева.
Бóльшую часть комнаты занимал полупромышленный принтер, способный печатать что угодно, от наклеек и визиток до книг. В его тени расположились ламинатор, переплетчик, скобосшиватель. И смахивающий на футуристическую гильотину польский резак. Корней (его профессия официально называлась grafik) в совершенстве владел программами вроде Corel Draw и Adobe Photoshop, но пользоваться типографической техникой учился с нуля.
– Ну и ночка у меня сегодня была, – сказал Соловьев. – Малая кричала во сне, перепугала нас. Потом кошмары до утра мучили. Ты снился, кстати.
– О, это действительно кошмар.
– Кошмар – что я тебя убил во сне.
– Убил? Как? За что?
– За что – неведомо. А «как» – самое интересное. Я твою голову засунул под это лезвие.
– Мило. – Корней взглянул на резак, чей нож без труда кромсал пятьсот листов ксероксной бумаги за раз. – Знаешь, – сказал он, – некоторые племена Амазонки ставят знак равенства между сном и бодрствованием. Если им приснилось, например, что сосед украл у них свинью, они могут потребовать возместить ущерб в реальности.
– Существуй мы по таким правилам, мои сны привели бы нас с Алисой к разводу.
Корней улыбнулся, усаживаясь за компьютер.
– Тебе правда-правда не снятся сны? – спросил Соловьев.
– Крест даю.
С отрочества Корней думал, каково это – видеть в своей голове картинки. Летать, как птаха, разговаривать с мертвыми, даже трахаться. Он представлял, что, заснув, люди попадают в кинотеатр и следят за разворачивающимся на экранах фильмом. Конечно, он иногда завидовал человечеству, награжденному ночными грезами. Его сон был семичасовым беспамятством. Зато он был уверен, что не встретит субъектов из прошлого и во сне.
– Может, ты просто забываешь? – предположил Соловьев. – Сны снятся всем, включая слепых от рождения. Они снятся мышам и голубям!
– Рад за вас. Но мои ночи чисты от непрошеных образов. Я хочу отдыхать, а не галлюцинировать. Вчера на Надражи Вршовице какой-то наркоман терся лицом об асфальт. Само собой, он бы приснился мне, – Корней щелкнул пальцами, – не будь мой мозг защищен от мусора.
– Терся об асфальт?.. – заморгал Соловьев.
– Да, – помрачнел Корней, – разодрал себе губы в мясо. Я вызвал скорую.
– Полнолуние.
– Оно самое.
Соловьев погрузился в раздумья и через минуту сказал: