Хунсагу приходилось изучать западную магию у одного замкнутого британского мизантропа. Тот работал с семьюдесятью двумя духами, перечисленными в соломоновой «Гоэтии». Ничего не получилось.
– Да, бабушка присутствовала при такой церемонии в Африке, – зевнув, сказала Софья так, словно речь шла о чем-то будничном и привычном. – Колдун оживил мертвеца, и тот принялся ползать по хижине.
– Ползать? – вскинул брови Хунсаг.
– Ну да. Там была какая-то межплеменная разборка, и одному юноше, перед тем как его убить, обе ноги автоматной очередью прострелили. Ходить он не мог. Вот его и оживили.
– И… что потом?
– Кажется, уполз в джунгли.
Хунсагу стало прохладно. Он отодвинул чашку с остывшим шоколадом, поднялся, подобрал с пола свою скомканную одежду. Потом подобрал и шаль Софьи, накинул ей на плечи.
Ее лицо было таким безмятежным. Хунсаг вглядывался в ее черты и никак не мог рассмотреть за этим иконописным покоем ту дьяволицу, которая еще час назад каталась с ним по полу, запрокидывала голову, кусая губы. Теперь девушка казалась воплощением света.
– Пора тебе, – вдруг, не глядя на него, сказала Софья.
– Что? – изумился Хунсаг. – Я думал, мы…
– Мне тоже так в какой-то момент показалось. – Софья грустно улыбнулась и плотнее запахнула на груди шаль. – Но после того, как ты рассказал все… Не по пути нам с тобой, Хунсаг.
Его губы скривились.
– Хочешь сказать, ты меня осуждаешь?
– Не думаю, что я имею право хоть кого-то осуждать, – нахмурившись, покачала головой девушка. – И в словах твоих есть близкие мне идеи… Я тоже считаю, что человечество добровольно идет к гибели. И тоже считаю, что спасти его может только появление новой расы.
– Что же тебя в таком случае смущает?
– Понимаешь… Ты решил, что проще уничтожить тех, кто недостоин, и оставить только тех, в ком есть сила, мощь и желание идти вперед. Мы же с бабушкой всегда думали, что Вселенная хоть и состоит из разных организмов, клеток, но все же является единым целым. Как человеческое тело. Сколько в нем клеточек, сколько органов, и каждый работает сам по себе, выполняя собственную функцию. И все-таки мы не наделяем печень или желчный пузырь самостью. Так и люди. Все люди, по сути, одно и то же. И путь к спасению – осознание этого равенства. Если каждый человек сможет осознать, мы все будем спасены.
– Бред! – воскликнул Хунсаг.
Но Софья, казалось, его не слушала.
– Самоотрицание – вот путь к спасению, – продолжила она. – Но парадокс в том, что самоотрицание невозможно без предварительного самоутверждения. Для того чтобы отказаться от своей исключительной воли, нужно сначала иметь ее. А с этим – проблема. Нет у современного человека ни воли, ни желания ее развивать. Ну, то есть у большинства людей. Современное сознание признает за человеком божественные права, но не дает ему ни божественных сил, ни божественного содержания.