Хунсаг напрягся и подался вперед – вот оно, то воспоминание, ради которого ему пришлось «просматривать» скучную и бессмысленную жизнь африканской знахарки.
Колдун, на местном наречии бобогото.
Человек, который живет вечно. То есть это здесь так считают. Редко кто из местных доживает до шестидесяти, а ему, должно быть, под сотню лет. Век – обычный срок для тех, кто смолоду занимается телом и душой.
Человек, который может все.
Человек, который умеет оживлять мертвецов.
Горячие мурашки волной пробежали вниз по позвоночнику Хунсага, от предвкушения сладко заныло в паху. Знахарка сидела перед ним, слегка раскачиваясь. Ей было дурно, дышала она тяжело, губы ее посинели.
«Давай, давай, милая, – прошептал Хунсаг. – Успей, пожалуйста, успей. Я позабочусь о том, чтобы тебе не было больно. Расскажи мне о нем все. Такая информация стоит жизни… во всяком случае, твоей».
Бобогото был очень высоким – на голову выше всех мужчин, которых доводилось встречать Харуме. У него тяжеловатый колючий взгляд. Беглянка смотрела на него и от страха не могла ни слова вымолвить. А он улыбнулся, погладил ее по голове и протянул глиняную миску с какой-то необычной клейкой кашей. Жестом показал: ешь.
Каша оказалась с горчинкой и пахла травами, но Харума послушно съела все до последней ложки. Бобогото удовлетворенно кивнул, забрал у нее миску, а затем перевязал ее ноги тряпками, смоченными в коричневатой воде. И только потом попросил рассказать, как она очутилась ночью в лесу, почему так плакала. Харума и рассказала. Колдун слушал внимательно, серьезно, ни разу не перебил, хотя она стеснялась и путала слова. А потом бобогото сказал:
– Ты должна его убить.
Харума встрепенулась недоверчиво, ее сердце сделало акробатический кульбит. Она бы давно убила ненавистного и ненавидящего, ведь и сама много раз думала о том же. Только вот с убийцами в их деревне расправлялись строго: ставили к изгороди, и каждый кидал в них нож, причем старались не сразу попасть в живот или в сердце. Иногда казнь длилась несколько часов.
– Я тебе помогу. И тебе ничего не будет. Еще и бояться тебя начнут, ты станешь могущественной.
– Тебе-то это зачем? – осмелев, спросила Харума.
Колдун не ответил, продолжал свое:
– Хоронить мужа не будешь. Я его заберу.
– Но зачем?
– Не твое дело. – Бобогото говорил медленно, как будто она была ребенком, едва научившимся различать слова. – У нас сделка. Я тебе даю свободу и власть, ты мне – мертвое тело. Договорились?
Харума кивнула. Ее зубы стучали, хотя утро было жарким и душным.
Бобогото дал ей мешочек с черным порошком. Велел разделить порошок на четыре части и всыпать в воду мужа четыре дня подряд, на рассвете. Потом останется только ждать.