Долго у Нины сердце болело за мужа. А вдруг жив? Вдруг свалился в какой-нибудь овраг, ноги переломал и медленно умирает от боли и голода, а она, перед старинными иконами поклявшаяся делить с ним все земное, даже не может прийти на помощь?
Осунулась Нина, потеряла сон, почернела лицом и как-то сразу состарилась. Кусок в горло не лез – все мерещился исхудавший муж с потрескавшимися губами и запавшими глазами – лежит на земле да бормочет: «Помогите…» Но никто никогда на помощь ему не придет.
Спустя месяц она кое-как смирилась. Переоделась в темное, повязала черный платок. Стала вдовой, так и не похоронив мужа.
А спустя еще несколько недель появился он. Борис.
В ту ночь ее по обыкновению терзала бессонница. В желтоватом кружке света, исходившем от старой керосиновой лампы, Нина читала бессмысленную газету – сплетни, кроссворды и рецепты блюд, которые она никогда в жизни не приготовит, потому что по-стариковски считает все проявления гурманства глупой блажью.
Женщина не сразу заметила чью-то тень за окном, а когда заметила, не придала значения. Мало ли кто там шляется? Может, Копытиных беспутный сын опять выпил лишнего и бродит, а может, старик Леонтьев выждал, пока его терпеливая супруга уснет на печи, и теперь крадется в темноте к своей пассии, разбитной бабенке Фроське, схоронившей уже троих мужей.
И только потом, когда он почти приблизился к тускловатому фонарю возле ее калитки, Нине вдруг пришло в голову: что-то не так с тем ночным прохожим. Но через секунду поняла, что именно не так, – ТОТ пришел со стороны леса. В лес и днем мало кто ходил, а ночью и подавно. Один только Борис, муж ее покойный, любил бархатную, тревожную, густо пахнущую травами северную лесную ночь.
Нина, прищурившись, присмотрелась внимательнее. Шел незнакомец как-то странно – ступал тяжело, резко выкидывал вперед плечо, ступни ставил не ровно, а как придется, его длинная худая рука чертила в воздухе ломаные полукружья. Второй же рукав простой, старомодно длинной льняной рубахи был пуст. Седые волосы старика неаккуратно отросли, клочкастая борода была перепачкана в чем-то темном и слиплась – когда прохожий подойдет ближе, Нина поймет, что это кровь.
Из-за бороды и ломаной походки она не сразу Бориса и признала, но когда он остановился под фонарем, разглядела все-таки. Встрепенулась, неловко вскочила – газета с тихим шорохом спланировала на пол – и побежала ему навстречу, раскинув руки.
Уже потом женщина подумает: а ведь Борис даже не изменился в лице, не подался вперед, когда она выбежала из дома. Как стоял, так и остался стоять – опершись единственной рукой о фонарный столб. Потом все-таки пошел – так же тяжело и ломано, как марионетка в неопытных руках.