Отшельник, сын лесника, призрел семейное дело и уехал в степь подальше от людей. С Марой они придумывали картинки-пазлы из фальшивых денег разных королевств. Их клеили в альбом и гордились мировым вкладом в искусство будущего, это не приносило прибыли, дом обветшал, как и сами жильцы. Словно леший и ведьма, они жили, как хотели, свободные от всего, кроме друг друга.
Чем ближе дом Мары, тем больше попадались деревья без листьев, полностью занятые вороньими гнездами. Тишь степи, чёрные пятна и карканье.
«Пока взбираешься на холм, зрелище прямо-таки удручающее и немножечко даже страшное. Особенно на закате», — думала Айен и ёжилась от пугающих вороньих криков.
На вершине холма стало видно подворье. Изба, сарай, курятник, огороженные чёрным забором без калитки.
Путники спешились. Пришлось лезть через забор, а коней привязать снаружи. В домах, в которых нечего красть, обычно не запирают двери.
— Сестра! Сестра, это я, Айен, твоя «чуни» приехала!!!
Амелис с Даном переглянулись и поспешили в хижину вслед за леди.
Мара гладила худосочного енота, сидя в круглой куче из пёстрых тряпок и дымя трубкой.
Айен растерянно застыла на пороге, сомневаясь, как следует себя повести.
Дан заговорил первым:
— Девяносто восемь запрещённых трав в составе. Редкая смесь.
Мара, выпуская дым ему в лицо:
— Гений что ль? А… это ты… лучший мальчик, сын маминой подруги… ненавижу тебя, всю жизнь ненавидела, чистюльчик! Ты вообще лучше нас всех только потому, что родился с членом, а-ха-ха! Тьфу!
Лицо её исказила гримасса злобной усмешки.
— Спать будете в сарае.
Как Айен находила с ней общий язык? Какими-то прибаутками, кличами из детства, вспоминая игры юности. Сёстры уже скоро смеялись, смешно называя друг дружку самозванками и извергами, зеркаля слова, нелепо пританцовывая.
Они несколько лет играли в свою Глорию Монти, в мир, созданный ими не во снах, а в реальности, в воображении и на картоне. Куколки бережно хранились в комнате Айен, как и все архивы с досье на каждого персонажа длинной истории Монти. Их игры были полны запретных тем, но так уж растут дети, постигая мир через кукол.
*****
Амелис смеялся с ними, но в разговор не вмешивался, присел на пороге и внимательно вслушивался в голос Ай.
Сын маминой подруги решил остаться снаружи. Прислонившись к стене он жевал сочный колосок и глядел на закат. Его жёлтые глаза отражали вишнёвые блики, если бы вы видели их в тот момент, то вам бы, как и мне, показалось, что взгляд Дана горит огнём, или заряжается от солнца, как от источника питания.
Мара сообщила, что у неё вечер песен Джорджа Майкла, и попросила всех вон.