Фигуру очень молодого мужчины, скорее даже юноши она увидела в зеркале у себя за спиной сразу поняв и почувствовав, что от него не исходит никакой агрессии, что она вызывает у него исключительно восторг и желание. Лениво, как довольная жизнью пантера, она повернулась в его сторону. "А он, пожалуй, весьма и весьма неплох, хоть совсем мальчик", — отметила она, разглядывая высокую, статную, плечистую фигуру. Одежда юноши была такой же непривычной, как и её собственная. На нем была тёмно-синяя рубашка из очень тонкой, поблёскивающей ткани с широким воротом с небрежно расстёгнутыми двумя верхними пуговицами и свободные черные, прямые брюки. Встретившись с ней глазами, юноша обозначил лёгкую улыбку и выдержав небольшую паузу плавно скользнул в её направлении, остановившись шагах в трёх.
Аресса, которая вдруг поняла, что всё это время не дышала, сделала вдох и… этот юноша показался ей самым желанным, самым привлекательным, к которому хотелось прижаться, ощущая его запах, биение его сердца, тепло его рук… Он, будто услышав её мысли, протянул свою ладонь, которую она робко, боясь разрушить очарование момента коснулась своими пальчиками. И в этот миг полилась красивая, незнакомая музыка, наполняющая душу желанием выразить свои переживания. Но они стояли, замерев, пока юноша нежно, но уверенно не потянул Арессу к себе, вовлекая в невиданный танец, каждое движение которого казалось ей естественным выражением переживаемого в этот момент чувства: поначалу робость и боязнь открыться, потом — желание понять и почувствовать ведущую роль партнёра, а под конец — желание следовать за ним, куда бы он не позвал…
Когда музыка умолкла, Аресса, будто повинуясь невидимой силе, закрыв глаза потянулась губами на встречу тому, с кем ей было сейчас так хорошо, так легко и так радостно. И когда их губы соединились, её затопил восторг, равного которому переживать не доводилось ещё никогда! Она обвила руками шею юноши, больше всего боясь, что миг такого острого переживания счастья сейчас прервётся…
…а проснувшись в своей постели, Повелительница некоторое время осмысливала удивительный, но такой приятный сон… а потом внезапно зарычала от раздражения. Никогда она не ощущала себя настолько бабой-дурой, как в это утро. Хотя… это было действительно приятно…
* * *
Следующая ночь и следующий сон были не такими страстными, но не менее приятными. Она ни на мгновение не вспомнила, как днём возмущалась поведению и ночного визитёра, и своему собственному, слишком женскому в человеческом понимании. Поэтому сейчас она отдавалась приятным ощущениям, млея в объятиях "своего мужчины" у костра под звёздным небом. Он крепко обнимал её, прижав спиной к своей груди и внимательно слушал всё, что она ему рассказывала о своих чувствах, страхах, тревогах и надеждах. Почему-то она была абсолютно уверена, что можно выговориться, что он готов разделить с ней все её, запрятанные глубоко-глубоко под всеми масками и ролями, истинные переживания. И она будет понята и принята такой, какая она на самом деле, без какого бы то ни было осуждения или попыток воспользоваться откровенностью ей же во вред… Проснувшись, Повелительница снова пережила острый конфликт двух частей раздвояющейся личности: одна радостно порхала и счастливо чирикала, вторая — злобно шипела и плевалась ядом[1]. Победила, естественно, вторая.